Венец безденежья (СИ)

Тем временем с прекрасного лица богини исчезла улыбка, и она вздохнула, а потом мгновенно развеяла свой опасный бублик.

— Нет… Ну это вообще какая-то ерунда получится… — пробормотала Челизия. — Раздеть мелкую глупую девчонку и всадить ей в зад молнию. Да меня же приличные боги не поймут!

А затем обратилась к нам снова с сияющей улыбкой:

— Эх! Какой праздник испортили. Впрочем, два на один день было бы перебором. Да и нравитесь вы мне, почему-то… Может потому, что такие же придурки, как я когда-то сама была? Так что… валите куда шли.

И мы пошли. Собрали быстро пожитки и потопали к дороге. Но я вдруг остановился и вернулся к удивленной бывшей амазонке, которая, сидя на той же плите, натирала свой меч призрачной тряпочкой.

— Светлейшая, а вы не могли бы посмотреть цвет наших душ? — спросил я.

— Может и могу… — задумалась та. — Для этого вам всего лишь надо найти мой алтарь. Он хоть и недалеко, но придется повозиться. А я даже указать вам место не могу… Потом раскопать его, вознести мне молитву и принести жертву. И тогда я подумаю, смотреть ли мне на ваши души. Но процесс долгий, так что скорее всего откажусь. Даже не особо заинтересуюсь тайнами в ваших головах. Так что… топайте в любой мой храм и там просите жреца. Так и быть разрешу твоей ведьмочке ко мне разок зайти. Но чтобы она рот вообще раскрывать не смела! Только… там очереди обычно, или надо жреца заинтересовать, чтобы он полдня потратил на ваши души. Вот так. А лучше не делайте гадостей, и если есть на ваших душах какая-нибудь не сильная тьма, то сама постепенно рассосется.

Я поблагодарил богиню, и мы двинулись по дороге. Я пару раз оглядывался, но Челизия все так же сидела и теперь просто осматривала окрестности.

— Похоже, ей просто приятно посмотреть на дикую природу. А то всё храмы, да города, — тихо сказал я жене. — Устала она от нас всех. И еще… Она, похоже, побоялась, что если по тебе бесштанной молнией щелкнет, то потом барды разнесут и, представляешь, что в храмах начнется? Девицы неглиже… на них мужчины пойдут смотреть… козы покажутся ерундой!

Аниса нервно хихикнула, но потом возразила:

— Она просто хорошая и справедливая дама. И ты здорово придумал. Поговорили, и она поняла, что бить нас уже как-то не к месту получится.

Жена внимательно посмотрела на меня, и я заметил красное усталое лицо и синие губы. Да уж, моей красавице явно много солнца не на пользу.

— У тебя губы синие… — задумчиво сменил тему я. — Но это, наверное, какой-то плод, который ты дегустировала…

Аниса смутилась, а потом показала мне язык. Ну да, тоже синий. Я просто кивнул, и девушка начала увлеченно рыться в сумке, проговорив:

— С этой суетой я совсем забыла привести себя в порядок…

Достала зеркальце и печально поохала. А потом просто махнула рукой и сказала:

— Губы-то как раз дело поправимое…

Вытащила какую-то маленькую золотую баночку и начала мазать на губы маленькой лопаточкой ярко-красную то ли мазь, то ли краску. Я это уже на своей любимой видел, когда она немного меняла внешность по вечерам. Но откуда косметика берется ранее не наблюдал. Впрочем, и сейчас я просто уставился на баночку.

Аниса проследила мой взгляд и вздохнула:

— Я дура? Да?

— Да нет, что ты! — возразил я. — Все равно на лошадей столько золота не хватит. Но немного запаса у нас будет на крайний случай, если что. Но… не спеши продавать.

Я показал на тигра, который как раз перебегал от одной выступающей из джунглей кипы деревьев к другой по открытому пространству.

— Шкуру хочешь продать? — деловито спросила жена, но потом все-таки добавила. — Не жалко зверюгу? Нет, я не ханжа, не подумай, и про охоту слышала. Но ты же его уже посадил на поводок. Я помню твои слова про козу, на которую потом рука не поднялась.

— Этот полосатый хрен людоед, — пожал я плечами. — Иначе он не пошел бы к нашему костру. Так что не жалко не капельки. Он кого-то убил, теперь я его убью… Такова жизнь.

— Людоед? — охнула Аниса.

— Я немного посмотрел его… не мысли, конечно. Так… желания, образы… Читать память не стал. Это и долго, и наблюдать как он кого-то убил, то еще удовольствие. Но уверяю тебя, он людоед. Но я не на шкуру его веду. За шкуру много вряд ли дадут. Но… дураков-то много, а живых тигров мало.

Тем временем моя любимая опять стала красавицей, хоть и немного в стиле умеренного сельского романтизма, с изрядно красным лицом. Но тут же намотала себе на голову запасную рубашку, так что стала похожа на тех самых пресловутых женщин в мешках. По крайней мере, лица совсем не видно.

— Встретится кто, так сразу сниму, — развеяла она мои сомнения. — Но красное лицо не хочу.

— А придется, — улыбнулся я. — Здесь все женщины загорелые. И знаешь… Это не так уж плохо. Так что и тебе надо бы не выделяться.