Венец Бога Справедливости. часть 3. Война двух начал (СИ)

Он безоговорочно повиновался. Меж тем лекари с недоумением смотрели друг на друга: они, естественно, не нашли признаков какой-либо болезни у Яромира, его болевые гримасы отражались в них волной недоумения. Что могло вызвать такое поведение юноши? Они не знали, но зато понимали: стоит им признаться в этом королю и им придется распрощаться с работой так же, как и Питириму.

- У него приступ лихорадки Иеронимуса, это не страшно, поверьте.

- Лихорадки кого?..

- Вы, возможно, не слышали о такой болезни, потому что она очень редкая, но нестрашная. Это недомогание скоро пройдет. Своевременный прием лекарств, постельный режим и все будет в порядке.

Яромир едва не рассмеялся, услышав вердикт лекарей. Он сам никогда не слышал о такой болезни, но вовсе не потому, что плохо учил медицину, а потому, что такой болезни не было в принципе. Перепуганные эльфы придумали ее, найдя в этом спасение для себя и отсрочку перед установлением точного диагноза. Пока же они успокоили короля и дали выпить приличную порцию обезболивающего со снотворным принцу. Яромир с негодованием для себя отметил, что его страшно клонит в сон, но сопротивляться сейчас он не мог. Иначе его блистательный план сорвался бы.

- Что-то изменилось в нем, - сказал он подошедшему Артамону, когда юношу проносили мимо него.

- Что именно?

- Лицо у него не такое. Не глупое, нет, но очень умное и еще жестокое...

- Полно, ваше величество. Как можно увидеть такое на лице спящего?

- Можно, Артамон, можно, тем более, когда догадки могут иметь прочную опору.

- О какой опоре вы говорите? - осторожно спросил Артамон, на что король ответил резко, только что не грубо.

- Ни о какой! Ты стал задавать слишком много вопросов, Артамон! Не забывай о том, где твое место!

Артамон не ожидал такого резкого оборота, потому смотрел на короля непонимающе и даже изумленно. Но, впрочем, он довольно быстро справился с собой: в конце концов, такое поведение Александра могло диктоваться уверенной раздражительностью последних нескольких лет, и, конечно же, теперешней тревогой за принца. Артамон склонил голову в знак признания своей неправоты и попросил короля отпустить его.

- Иди!

- Слушаюсь, - Артамон поспешно развернулся и отправился к выходу, но на пороге вынужден был остановиться: его окликнул король.

- Подожди! Артамон, проверьте там все, откуда он шел. Может, что найдете.

- Будет исполнено, - кланяясь, говорил Артамон. Взяв с собой несколько эльфов он отправился в те самые ивовые заросли, где теперь о содеянном напоминал только небольшой куст роз, столь не естественно расположенный в таком месте.

3 глава. Чудесная болезнь Иеронимуса.

Новоявленный принц Западной страны эльфов проспал до следующего утра. Его пробуждения с равно противоположными чувствами ожидали король и лекари, если первому хотелось поскорее увидеть сына в полном здравии, то вторым как можно дольше оттянуть время до принятия какого-то конкретного решения, для чего они собрали совет Что же все-таки сказать королю? Продолжить лгать о некоей болезни Иеронимуса? - но как тогда лечить юношу, ведь, очевидно, ему плохо, а они не знают: как ему помочь.

- Надо подробно расспросить его, - говорил старший из лекарей, Тихон, - а уж потом, если он ничего не вспомнит, будем составлять диагноз нашей чудо-болезни.

- Да... - протянул Игнат, его первый помощник, - и как он только поверил нам!

- И как вы только додумались до такого, господин Людвиг! Это просто...

- Возмутительно, Тихон.

- Возмутительно? Почему? Вы спасли нас!

- Но спас ли я тем самым юношу? Ведь мы так и не знаем: что с ним, чем его лечить, и чем это, в конце концов, может обернуться. Что если, мы с каждой минутой нашего бездействия упускаем возможность помочь ему!..

- Все это, конечно так, - отозвался Игнат, - но у меня, если честно, сложилось впечатление, что он абсолютно здоров и все это просто выдумал. Что если он хотел так поиграть с нами?

- Поиграть! Что вы, Игнат, это при его-то уме-разуме! Нет, я в это не верю.

- Но у вас есть какие-то другие объяснения столь странному поведению?

- А я думаю, - настаивал Людвиг, - он болен некоей болезнью, о которой мы ничего не знаем, а сейчас еще и боимся это признать.

Он вопросительно посмотрел сначала на одного коллегу, потом на другого, но оба потупили взгляд и промолчали, расценив это молчание как согласие с его утверждением, Людвиг продолжал в том же русле.

- Итак, мы все-таки должны, как мне кажется признать свое бездействие, вызванное нашим незнанием.

- И вы скажете об этом королю? - возмутился Игнат. - Если так, то вам вконец не дорога ваша служба и...

- А вам недорога жизнь бедного юноши, с которым Природа и так обошлась, как с самым последним негодяем! Бедный мальчик! Если бы он только понимал весь ужас своего положения!.. Он бы, верно, впал в отчаяние.

- Его счастье - он ничего не понимает, - вторил ему Тихон. Игнат же не унимался, для него одна мысль о признании во всем королю являлась возмутительной и недопустимой.

- И все-таки, господа, вы не можете не признавать, что последствия нашего заявления будут ужасны.