Венец. Эпизод третий

Из всех видов магии орочья — самая неприметная. Спецэффекты больше по части эльфов, у британцев большая часть заклинаний незаметна для стороннего наблюдателя.

Когда Годро ударил массовой иллюзией, для меня это выглядело так, будто стоящие столбами люди будто по команде сорвались со своих мест и устремились к одной им видимой цели. К совершенно пустому месту посреди единственной улицы поселка.

Что он им показал? Что они в результате увидели? Скорее всего, нас. В смысле, тех, кто пришел за их хозяином. Врагов, которых требовалось задержать любой ценой. И они восприняли массовую иллюзию как реальность, бросившись на перехват и освобождая тем самым дорогу гному и эльфке, что уже неслись в том же направлении, куда сиганула Кэйтлин.

Сам орк за ними не последовал. Видимо, он применил что-то массовое и очень энергозатратное — сразу обмяк и ухватился рукой за ближайшее деревце. В таком состоянии не то что бегать — стоять сложно.

Я тоже остался на месте, хотя инстинкты буквально вопили, чтобы я бежал, хватал и заламывал руки за спину. К счастью, разум не позволил увлечь себя азартом погони — смысл соваться в самую гущу событий, где уже работает парочка магов. Я сейчас только помешать могу, а не помочь. Вместо этого я прислонился к соседнему с Годро дереву, наблюдая за происходящим и ожидая своего часа.

Поставленных под венец жильцов Верхнеприморской коммуны оказалось больше, чем мы заметили сначала. Человек сорок точно, а то и больше. Венценосец решил не рисковать и обошел весь поселок, призывая на «службу» всех, кого смог обнаружить. Мужчины, женщины, дети и старики — все они сейчас неслись к центру поселка с такой скоростью, будто от этого зависели их жизни.

Они сталкивались друг с другом, падали, врезались в препятствия в виде заборов, кустов и фонарных столбов, в общем, вели себя, как люди, попавшие на распродажу. Я даже испугался, что они так собственных детей потопчут, но орк следил за этим, видимо, превращая каждого упавшего в какое-нибудь препятствие, которое слугам венценосца приходилось огибать.

— И долго они так будут? — спросил я у него.

— Пока не отпущу, — сказал тот сквозь плотно сжатые зубы.

Оглядываясь, я заметил тело Кэйтлин, лежащее за кустами, что обрамляли улочку. Скорее всего, Амалайя, не желая рисковать сотрудницей, которая, кроме всего прочего, еще и магией владела, вырубила ее, едва та бросилась к Аверьянову.

— Ты как, не упадешь? — уточнил я у орка. — Помощь, может, какая нужна?

Тот оскалил свои немаленькие клыки и легонько подтолкнул в плечо.

— Беги уже, герой-любовник!

Вот странно! Почему это все нелюди считали, что у нас с Кэйтлин роман? Сперва Лара, бывшая моя… кхм… девушка, теперь вот Годро. От него я такого вообще не ждал. Понятно же, что у нас совершенно иного рода отношения! Я бы их даже дружескими не назвал. Она для меня — центр ответственности, в том смысле, что я чувствую за нее личную ответственность, пусть это и не слишком логично. Она воспринимает меня как якорь — все-таки первый человек в этом мире, который узнал о ней правду и взял под крыло.

И вроде все это понимают, но нет-нет, а проскользнет шуточка про любовников. Я, кстати, тоже могу так подкалывать, особенно после того, как узнал, что между Шар’Амалайей и бывшим моим шефом, начальником екатеринодарского УБОМПа Лхудхаром явно что-то было в прошлом. Как он ее тогда назвал, когда мы за «королем-мертвецом» гонялись? Лая? Домашний вариант имени, эльфки такой только членам семьи позволяют использовать. И любовникам.

Сразу же представилась картина: Агрих Дартахович — седая шерсть на загривке, рост два двадцать пять, утопленные под массивными надбровными дугами глазки — сажает на колени маленькую, по сравнению с ним вообще крохотную, главу екатеринодарской Секции. На которой какого-то черта из одежды лишь крохотный, ничего не скрывающий пеньюар. Ее волосы распущены, на губах замерла мечтательная улыбка…

Так, не туда мысль пошла, Лисовой! Бегом к Кэйтлин!

Едва я бросился в сторону девушки, как что-то крепко ударило меня в грудь. Больно не было, но сила толчка была так велика, что я потерял равновесие и завалился на спину. В панике схватился за то место, куда пришелся удар и почувствовал под рукой что-то горячее.

На миг стало страшно. Показалось, что под ладонью у меня кровь — моя собственная. Но наваждение рассеялось, когда я понял, что сжимаю в руке перегревшийся и лопнувший от высвободившейся энергии гномий артефакт щита. Который, судя по всему, только что спас мне жизнь.

— Годро, здесь стрелок! — крикнул я, не вставая. Не хватало снова превращать себя в ростовую мишень. — Найди его!

— Антон, тут полсотни разумных мечется! — донесся до меня его слабый голос. — Как я, по-твоему, смогу это сделать?

— Ну ты же маг!

— Люди, морх’арах[4]! Откуда тут вообще стрелок?

— Это важно сейчас, а? Может, тот, который Мохова подстрелил?