Венец карьеры пахана

Зиновьев интуитивно угадал, что человек, стоящий перед ним, несмотря на совершенно безобидную внешность, настоящая акула, которая не шастает по мелководью, а предпочитает глубоководные лагуны с обилием пищи. А если его добычей заинтересовался столь крупный хищник, следовательно, незаметно для себя он заплыл в другую акваторию, где действуют совершенно иные законы, о которых он мог только догадываться.

Георгий Георгиевич снисходительно улыбнулся.

— Напрасно. Такие вещи надо замечать сразу. Согласен, на большинстве камушков нет трещин, этим они и ценны. Но ты взгляни сюда, — он взял с ладони один из самых крупных изумрудов. — Посмотри на этот участок, — показал он на краешек. — Темно-зеленый цвет переходит просто в зеленый. Это заметно только после того, как присмотришься, но различие все-таки наблюдается, следовательно, его товарная цена существенно падает. — Усмехнувшись, он спросил: — А может быть, ты со мной не согласен?

— Может быть, и падает, но только я не уверен, что очень значительно.

На столе в центре комнаты Егора Васильевича поблескивала огромная аметистовая друза. Вещь дорогая, тем более такой насыщенной фиолетовой окраски. Это вам не какие-нибудь бразильские образцы, что челночники покупают на латиноамериканских рынках на вес. Стоящая штуковина! Но судя по тому, что на ней лежала несвежая скомканная рубаха, к музейным образцам хозяин дома относился без должного пиетета.

Странное дело, сосредоточиться мешала именно эта рубаха, точнее, ее воротник с каким-то темным налетом по краю. Что поделаешь, Васильевич не отличался чистоплотностью. И Никита время от времени бросал взгляд на друзу, на головки крупных кристаллов, которые, напоминая иглы ощетинившегося ежика, торчали в разные стороны.

— Продай мне эти камни, — предложил Георгий Георгиевич.

Никита отвел взгляд в сторону. Конечно, разговор должен был завершиться именно таким образом.

— Мне надо подумать.

— А чего тут думать? — удивился Георгий Георгиевич. — Я тебе предлагаю за них хорошие деньги. Тебе никто больше столько не даст. Сколько ты хочешь, к примеру, за этот камушек? Тысячу долларов? Две? А может быть, три? — спросил он, хитровато прищурившись. — Чего же ты молчишь?

Даже в самых смелых предположениях Никита не мог и мечтать о названной сумме. Нахмурив лоб, он неожиданно для самого себя произнес, твердо посмотрев в хитроватые глаза огранщика:

— Этот камень стоит значительно дороже. Я бы хотел за него получить десять тысяч долларов.

Ювелир широко улыбнулся, посмотрев на хихикнувшего Васильевича, покачал головой:

— Какая хваткая молодежь пошла! Понимает толк не только в стоящих камнях, но и в хорошей капусте. Давай сговоримся на шести.

— Девять, — поколебавшись, ответил Зиновьев.

— Семь с половиной!

— Хорошо, — посмотрев на молчащего изумленного Антона, Никита добавил: — Но деньги нам нужны сейчас.

Ювелир усмехнулся.

— Разумеется.

Сунув руку в карман куртки, он извлек толстый лопатник, вынул из него плотную пачку долларов, перетянутую обыкновенной резинкой, и уверенно отсчитал семь с половиной тысяч.

— Владей!

Получив камушек, Георгий Георгиевич вновь, как если бы увидел его впервые, принялся рассматривать гладкие грани. Морщины вокруг глаз углубились от удовольствия, и он, достав из кармана полупустую пачку сигарет, бережно уложил в нее камушек.

— Не беспокойся за него, он попал в надежные руки, здесь ему будет хорошо, — радостно сообщил он. — Чего ты жмешься? Давай выкладывай остальные. Да не дрейфь ты! Все без обмана. Вон, спроси у Егора Васильевича, пусть он тебе скажет, кинул ли я хоть кого-нибудь? — И, не дождавшись ответа, удовлетворенно протянул: — То-то же! Какой резон мне тебя обманывать, если, предположим, через неделю ты мне еще принесешь несколько таких же камушков?

— А будут ли такие? — в свою очередь спросил Никита.

Георгий Георгиевич широко улыбнулся.

— Тоже верно, такая «зеленка» не каждый день встречается. Так ты мне продашь остальные? — голос огранщика звучал все настойчивее. — По пять штук даю за каждый! — объявил он и, заметив на лице Никиты колебания, продолжал настаивать: — Пойми, чудак-человек, где ты еще найдешь такие деньги? А я тебе даю их сразу!

— Эти камни стоят дороже, — неуверенно протянул Никита.

Георгий Георгиевич отрицательно покачал головой.

— Не уверен, что тебе за эти камушки кто-нибудь даст больше. Сколько у тебя таких камней?

— С десяток наберется.

Глаза Георгия Георгиевича вспыхнули алчным огоньком. Он сразу как-то заметно изменился, и эта перемена Зиновьеву почему-то не понравилась.

— Вот видишь, десяток, — сказал он с какой-то задумчивой мечтательностью. — Даже на двоих очень нехилые деньги. Это по двадцать пять штук зеленых! Например, на них можно прибарахлиться, купить солидную тачку. Съездить с девочками куда-нибудь на юг. Да мало ли что еще! — восторженно воскликнул огранщик. — И еще ведь на жизнь останется!

От прежней флегматичности, с которой он встречал их каких-то полчаса назад, не осталось и следа.

— Я подумаю… Мы заедем через неделю. — Никита взглянул на Антона.

Георгий Георгиевич ответил не сразу.