Венец карьеры пахана

Уже закрывая за собой калитку, Зиновьев обратил внимание на человека, стоящего на автобусной остановке напротив. Их разделяла всего лишь неширокая полоска асфальтированной дороги, и он легко сумел рассмотреть заинтересованный взгляд этого человека. Казалось, что неизвестный хотел запомнить каждую черточку на его лице. Не выдержав изучающего взгляда, Никита невольно отвернулся, сделав вид, что занят замком калитки. Некоторое время он чувствовал затылком, буквально корнями волос, пристальное внимание. И сжался от мысли, а что если каким-то неведомым образом чужак догадался о существовании этих двух алмазов? Поразмыслив, Никита тут же отогнал подобную мысль. Исключено! Ведь он и сам узнал об их существовании всего лишь несколько минут назад. Чего только не померещится, когда имеешь за пазухой сотню тысяч баксов!

Зиновьев повернулся. Мужчины на остановке уже не было. Скорее всего, тот уже уехал. Однако облегчения Никита не почувствовал. Внутри поселилось жгучее сомнение, которое никак не позволяло расслабляться.

Сев в машину, Никита еще некоторое время осматривался по сторонам, пытаясь выявить нечто подозрительное, и, ничего не обнаружив, включил скорость.

* * *

Дед встретил внука довольной улыбкой. В его прищуренных глазах светилось лукавство. Никита вошел в комнату и, ничего не сказав деду, плюхнулся на диван. Пережитое давило на плечи, а в кармане, обжигая тело через ткань, лежали алмазы.

Дед, видимо, облегчая внуку задачу, заговорил первым:

— Ну и как, нашел золотишко?

Зиновьев сунул руку в карман, молча развернул мятый кусок бумажки, в которую были завернуты алмазы, и осторожно высыпал их на стол. Камни, засверкав, покатились по гладкой полированной поверхности, пока, наконец, не натолкнулись на преграду — невысокую пепельницу.

— И это ты называешь николаевскими монетами?!

Дед довольно хмыкнул.

— А ты не рад? Может, тебе подарок мой не понравился?

— Дед, послушай, а нельзя ли было сразу сказать обо всем?

Дедуля продолжал довольно улыбаться.

— Вижу, что сюрприз удался.

— Откуда у тебя эти алмазы? — даже не пытался скрыть своего возбуждения Никита.

— Я прожил долгую жизнь, вот и сумел кое-что накопить на старость.

— Да проживи ты хоть несколько таких жизней, тебе все равно не накопить такой суммы, сколько стоит всего лишь один из этих камушков! Знаешь, дед, я тебя, оказывается, совершенно не знаю. Ты что, нашел клад? Так поделись со своим внуком, все-таки я тебе не чужой. Одну фамилию носим!

Дед неожиданно нахмурился, потом, вдруг горько усмехнувшись, сказал:

— Одну фамилию, говоришь… А только моя настоящая фамилия — Куприянов! — стукнул он кулаком себя в грудь. — И зовут меня не Павел Александрович, а Степан Иванович! — Взгляд старика неожиданно посуровел, безжалостная память возвращала его в далекое прошлое. — Значит, и ты чужую фамилию носишь.

Никита выглядел растерянным.

— Как же она тебе досталась?

— Об этом лучше не вспоминать, — с горечью отмахнулся старик. — Расскажу как-нибудь потом.

— Хорошо, не буду, — легко согласился Никита. — Но ты можешь мне сказать, кем ты был раньше? Чем занимался? В конце концов — кто ты?

Дед неторопливо поднялся, подошел к комоду и, выдвинув тяжелый ящик, вытащил из него небольшую любительскую фотографию. Протянув ее внуку, спросил:

— Узнаешь?

Никита взял фотографию и с интересом принялся рассматривать группу молодых людей в военной форме, расположившихся возле гаубицы. В центре группы, взобравшись на лафет, выделялся молодой человек с погонами подполковника. Был он бодр и молод, не более тридцати лет. Неудивительно, время было военное, а оно, как известно, способствует стремительной воинской карьере. Но даже не это было главным, а то, что на фотографии был запечатлен его родной дед. Судя по орденам, которые украшали его китель, на печке он не отлеживался. А ведь говорил о том, что на войну не попал, имел бронь и все фронтовые годы проработал на каком-то оборонном предприятии. Снимок был сделан где-то вблизи от передовых позиций, рядом, уткнув ствол в землю, стоял немецкий «Тигр». Земля вокруг была разрыта осколками снарядов.

— Ну, ты, дедуля, даешь! — озадаченно протянул Никита, продолжая рассматривать фотографию. — Честно скажу, не ожидал! За сегодняшний день я о тебе больше узнал, чем за все прошедшие годы. Так кто же ты все-таки?

— Кто я?.. Это, Никита, не самый простой вопрос. В войну служил в конторе. Дослужился до подполковника. Затем был разжалован и вошел в состав спецгруппы, которая охраняла секретный груз…

— А за что был разжалован?

— Бабку твою, покойницу Лизу, один тип хотел походно-полевой женой сделать. В общем, не поделили мы ее. Меня разжаловали, а у него тоже потом не очень-то сложилось. Коробов его фамилия. Он, кстати, и возглавлял нашу спецгруппу. Но дело не в этом… Груз, который мы охраняли, был особого стратегического назначения, а потому в случае нападения мы обязаны были его уничтожить. Размещалась наша группа в лагере смертников и состояла из трех человек…

— А почему именно в лагере смертников?