Венец королевы

— Что, устали? — спросил хозяин отеля Эмилио Маненте, видевший через окно мучения Джека. Он владел отелем двенадцать лет и сносно говорил на английском, немецком и французском. Джек кивнул. — Синьор Трэверс взялся за вас слишком круто. Сам-то он прекрасный лыжник, приятно смотреть, как он ездит, одни повороты чего стоят.

— Повороты — это ужас, — сказал Джек.

Синьор Маненте рассмеялся. Отдышавшись, Джек поднялся на второй этаж в свой номер. Приняв ванну, он решил полчасика полежать и крепко заснул, хотя было еще утро. Так его и застал Трэверс.

— Джек, проснитесь, — он легко прикоснулся к его плечу, но Джек, что-то невнятно пробормотав сквозь сон, только глубже залез под одеяло. Однако Трэверс продолжал тормошить его, и Джек проснулся. — Довольно спать, пора обедать. Синьор Маненте говорит, что я вас совсем замучил. Надо было сказать, что вы устали.

— Я не устал, — соврал Джек. — Так, самую малость. — Он сел, потирая слипающиеся глаза.

— Можно? — спросил Трэверс, протягивая руку к лежавшей на журнальном столике папке с рисунками.

Джек ответил: «Пожалуйста» — и стал одеваться.

— Подарите синьору Маненте этот рисунок, он будет в восторге, — сказал Трэверс, разглядывая портрет хозяина отеля, которого Джек изобразил за стойкой бара. Он взял следующий лист и рассмеялся. — А это что такое? — Там тоже был нарисован Маненте, но в ковбойской шляпе и размахивающий лассо, сидя верхом на скачущей лошади.

— Забавно. Синьор Маненте — ковбой. У вас богатое воображение, Джек!

В папке было и несколько горных пейзажей, но они получились неважно, зато портреты обладали несомненным сходством и поразили Трэверса выразительностью. Джек изобразил всех постояльцев отеля, а итальянке пририсовал пышную прическу из локонов, хотя в действительности она была коротко подстрижена. Следующий рисунок Трэверс задержал в руках. Мягкая шляпа с широкими полями, низко надвинутая на лоб, плотно сжатые губы и прищуренные глаза, ниже — рука с револьвером. Кейн. Сходства здесь, как показалось Трэверсу, было меньше, чем в остальных портретах, так как лицу с чертами Кейна было придано жесткое выражение, совсем ему не свойственное.

— Почему вы нарисовали его таким? И с пистолетом? — спросил Трэверс.

— Так получилось, — неопределенно ответил Джек.

Он мог объяснить, почему изобразил итальянку с другой прической (так она казалась ему красивее), но что касается Кейна… Он придал лицу секретаря выражение холодной жестокости, словно примеряя на него маску — или наоборот, срывая ее? — чтобы посмотреть, насколько, она тому подходит.

Вечером Кейну позвонили. Он как раз вошел в холл, и Маненте замахал ему рукой, держа в другой телефонную трубку. У Трэверса заело крепление, и он возился с лыжами снаружи возле входа. Холл был пуст, а Маненте, когда Кейн взял трубку, ушел в кладовку у заднего выхода. Через минуту вошел справившийся с креплением Трэверс и, поставив лыжи у стены, подошел к стойке бара. Стойка была длинной, Трэверс и Кейн находились в противоположных концах, и Трэверсу вряд ли было слышно, что тот говорит, однако Кейн, оглянувшись через плечо, положил трубку возле аппарата.

— Синьор Маненте! — Услышав, что его зовут, Маненте вышел из кладовки. — Переключите аппарат на мой номер. — И Кейн быстро взбежал по лестнице на второй этаж.

Весь вечер он пробыл у себя и попросил подать ужин в номер.

Утром следующего дня Трэверс за завтраком сухо осведомился у Кейна, какой склон, западный или восточный, он предпочитает выбрать сегодня для прогулки. Кейн ответил, что западный, и Трэверс сказал, что в таком случае у них разные маршруты.

Хотя Кейн с Трэверсом катались порознь, к отелю они подъехали одновременно.

— Вам звонили, — сообщил Трэверсу хозяин отеля. — И вам тоже, синьор Хелман.

— Кто мне звонил, не знаете? — спросил Трэверс.

— Сейчас, я записал. — Маненте подошел к стойке и полистал блокнот. — Вам звонил адвокат Трентон и просил передать, что будет звонить снова, сегодня, а в какое время, я, к сожалению, не расслышал?

— А мне? — спросил Кейн, когда Трэверс отошел.

— Вам звонил мужчина, но ничего не передавал.

В три часа хозяина отеля по телефону предупредили, что на западном склоне ожидается лавина. Он сообщил об этом всем постояльцам, постучав даже в номер супружеской пары, хотя предполагать, что Элизабет и Джон Нокс отъедут от отеля дальше чем на полмили, было нелепо. Когда Маненте заглянул в номер Джека, тот спал — горный воздух с непривычки вызывал сонливость, впрочем, предупреждать его было так же излишне, как и Ноксов. Большинство трасс проходило как раз по западному склону, поэтому после обеда все остались в отеле. В четыре часа Трэверсу позвонили. Слышно было плохо, приходилось то и дело переспрашивать. Звонил адвокат Трентон.

— Да, я слушаю… Полиция? Зачем?.. Постарайтесь выяснить точно… Да, если сумеете. Обратитесь от моего имени к сэру Эссексу… Нет, мне значительно труднее, потом я объясню, почему… Да, мистер Трентон, вы поняли совершенно верно… Нет, я не смеюсь над вами. Мне вряд ли удастся узнать, хотя я постараюсь… Хорошо, но…