Венец многобрачия

Я внезапно подумала, каких трудов ему стоит обращаться ко мне с такой просьбой, и согласилась.

– Тогда… вы уж постарайтесь запомнить, что же я там печатаю… содержание документа. Хотя, конечно, маловероятно, что я в бессознательном состоянии делаю нечто разумное, а тем более – одно и то же. Черт, как некстати все! – Он вскочил на ноги и схватился за голову.

– Неприятности всегда некстати, – осторожно сказала я, – от них не застрахуешься.

– Вы думаете?

– Точно знаю. Так что не мучайте себя бесполезными догадками, давайте лучше пить чай.

Опять я раскрыла тетрадку Валентина Сергеевича. Так, написано, что синий «Форд» следил за ним еще раньше, до аварии. И потом Валентин Сергеевич видел его из окна. Какая-то преступная группа его преследовала, очень детально описан главарь – длинные волосы, близко посаженные глаза… Не сказано только, из-за чего бандитам преследовать приличного человека, академика… Никогда он ни в каком криминале не был замешан, уж в этом я уверена.

Дальше про маму, это мы сейчас пропустим, и вот, единственное предложение «Им никогда не найти…». Не найти чего?

Все, хватит прятать голову под крыло. Про синий «Форд» – все правда, видела я вчера и его, и таинственного Дж. М. «Дом, который построил Джек» – тоже существует.

Что там дальше в стишке?

«А вот человек одинокий и старый» – был человек, это Валентин Сергеевич; «Который гуляет с псом этим парой», – все верно, гуляли они; «Который совсем не имеет хвоста», – уж это точно, с хвостом у Горация сложно. И ведь Валентин Сергеевич нарочно нарисовал Горация, чтобы у того, кто будет читать тетрадку, не возникли сомнения.

Что там дальше? «Пес по характеру очень неробкий», – это уж хозяин польстил любимому ротвейлеру. «Интересуется желтой коробкой, в которой страница, которая в темном чулане хранится, в доме, который построил Джек».

Все ясно и точно указано. Стало быть, завтра идем с Горацием в тот дом. И если в чулане ничего нет, то я выброшу из головы синий «Форд» и его итальянского водителя с большим удовольствием!

Мы с Горацием скорым шагом целеустремленно направлялись к окраине парка, к дому, который построил Джек. Я была предельно собранна и шла, зорко поглядывая по сторонам. С одной стороны, мне было страшно – а вдруг все опасения Валентина Сергеевича окажутся правдой и теперь бандиты станут преследовать меня. А с другой – я собиралась влезть хоть и в старый дом, но все же это была чья-то частная собственность, окруженная забором, и если кто-то увидит, то будет неудобно, еще и в полицию попадешь, чего доброго.

Вот он, этот дом. Я прошла вдоль забора. Дом был явно необитаем, но на крыльце сидела чумазая дворняжка с видом собственницы. Если какая-то бездомная сучка ощенилась в подвале, то она ни за что не подпустит меня к дому, такой лай поднимет. Как-то мне было очень неуютно в такой ранний час в пустынном парке, и я было решила бросить свою затею и повернуть к дому, как вдруг старый греховодник Гораций заметил дворняжку и рванул вдоль забора в поисках дыры. От неожиданности я выпустила поводок, и Гораций просочился в дыру, которую он мигом отыскал в заборе, движимый сексуальным зовом. Старый развратник! Доска держалась на одном ржавом гвозде, так что я тоже пролезла в дыру, не могла же я без боя уступить своего Горация этой грязной потаскухе!

За забором было именно то, что и должно было быть: неимоверно разросшийся бурьян, крапива, репейники, куча всякого мусора, спинка от ржавой железной кровати, сломанные ящики… Сам дом выглядел уныло и заброшенно, хотя и не очень пострадал от бега времени: видимо, выстроен был на совесть. Окна и двери были заколочены досками, крыльцо заросло травой.

Дворняжка, однако, приняла Горация довольно нелюбезно. Она рычала, лаяла и даже пыталась кусаться. Щенков не было слышно, так что я отнесла ее рычанье за счет антипатии к Горацию и очень за него обиделась. Я даже хотела пообещать ему, что познакомлю с хорошенькой ротвейлершей из соседнего дома, как вдруг дворняжка припустила в парк, и мой охламон потрусил за ней. Никакого чувства собственного достоинства! Я пошла вокруг дома, постоянно подзывая пса. Дворняга лаяла где-то впереди, но Горациева басистого лая не было слышно, это говорило о том, что он проявил гордость и не побежал за ней. Завернув за угол, я услышала знакомое негромкое ворчание.

– Гораций, волчья сыть! – рассердилась я. – Ты куда это, паршивец, забрался?

Оказалось, он залез в открытое подвальное окошко. Открыв деревянную ставню, я увидела в полутьме его довольную скалящуюся морду. Он подпрыгивал на полу подвала, приглашая меня спуститься к нему и поиграть. Вообще, он был очень оживлен, как будто сбросил груз прожитых лет и у него наступила вторая молодость. Нашел время!

«А вот и коробка, в которой страница, которая в темном чулане хранится, в доме, который построил Джек».