Венец многобрачия

Женщина стояла у окна и смотрела на улицу. Если бы профессор Запольский был жив, он легко узнал бы этот дом, потому что уже был здесь один раз, когда его привозили на беседу с его давней неприятельницей, которую он называл в своих записках А. Р. Женщину действительно звали Александра Петровна Романцова, то есть инициалы совпадали. Она отвернулась к окну, чтобы не смотреть на своего собеседника, который ее раздражал. Они ссорились, причем не впервые. И в этот раз ссора продолжалась долго, но противники ничего друг другу не смогли доказать.

Собеседником Романцовой был тот самый неприятный мужичок с плешкой, который так не понравился Ларисе, когда она видела его в Сосновском парке. Мужичка звали Витя, и за простоватыми манерами скрывался хитрый и безжалостный убийца. Ларисе в свое время очень повезло, что ее не заметили в Сосновском парке, потому что она действительно стала свидетельницей убийства.

Все было организовано четко. Преступная группа во главе с Романцовой действовала быстро, уверенно и без сбоев, во всяком случае, до последнего раза. Нынче же дело застопорилось, как ни противно это было признавать самой Романцовой.

Началось все несколько лет назад, когда окружающая жизнь дала трещину и солидная организация, где работала Романцова, перестала быть незыблемой твердыней. Раньше нужно было только, попав туда, работать, и дальнейший рост и продвижение были обеспечены. Организация своих людей не бросала, уволиться из нее по собственному желанию было нельзя. Романцову, в отличие от некоторых, порядки в ее ведомстве вполне устраивали. Устраивал ее и начальник – генерал Глебов. Устраивала и работа – в крупном институте, где работали солидные люди – заслуженные научные работники. И все они, начиная от директора и кончая уборщицей, боялись тайного ведомства, а значит, и ее, Романцову. Александре Петровне нравилась власть над людьми, нравилось, что при ее приближении разговоры в комнате затихали и люди смотрели настороженно. Она понимала, разумеется, что сотрудники института боятся не ее лично, а организацию, которую она представляет, но это ничуть не умаляло ее сознание собственной значимости.

Но, как уже говорилось, привычный окружающий мир начал рушиться, да так быстро, что успел погрести под собой многое. В организации, где много лет работала Романцова, начались перестановки, многих увольняли, многие уходили сами. Кое-кто устроился неплохо. Шеф Романцовой, генерал Глебов, выбрал свой путь, и путь этот привел его к гибели. Но это совершенно другая история, не имеющая к Александре Петровне Романцовой теперь никакого отношения. Она же вначале пребывала в некоторой растерянности, потому что оказалось, что она никому не нужна. Не нужен ее опыт, ее дисциплинированность, ее хватка, ее умение работать с учеными – этими нервными и капризными людьми. Возможно, дело было в ее возрасте – как раз в то время она переступила черту, которая отделяет женщину от неизбежной старости, то есть Александре Петровне стукнуло пятьдесят. Сама она совершенно не чувствовала своего возраста, но начальство посчитало иначе, и после того, как генерал Глебов бесславно закончил свою карьеру, Александре Петровне, что называется, указали на дверь.

Что ж, нужно было устраиваться в этой жизни самой, не рассчитывая больше на серьезную организацию. Семьи у Романцовой не было – в свое время она предпочла карьеру и теперь ни о чем не жалела. Александра Петровна всегда была женщиной предусмотрительной. Именно она в свое время обратила внимание своего шефа на побочные явления при испытании препарата В‑17 и сумела убедить генерала повернуть разработку именно в этом направлении. Но эти ученые… как же с ними трудно! Профессор Запольский доставлял Романцовой особенно много хлопот. Начать с того, что он ее не боялся. И смотрел всегда с этакой брезгливостью, как на комара, случайно попавшего в холодную окрошку. Но действительно ничего было нельзя сделать с беспокойным стариком: он был очень заслуженный и безумно талантливый. За долгие годы работы в институте Романцова поняла, что в среде ученых не действуют принципы типа «незаменимых людей нет» и «коллектив все преодолеет». Она уразумела, что науку в общем-то делают талантливые одиночки.

Итак, Александра Петровна еще раньше, когда работали в институте и Запольский и Глебов, элементарно стащила из лаборатории профессора достаточное количество порошка. Пропажу списали на всеобщую халатность и дело спустили на тормозах, только профессор стал поглядывать на нее с еще большим презрением. И потом, когда ее попросили из организации, которой она отдала так много сил, Александра Петровна решила, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих и пора переходить к решительным действиям.