Венец на двоих (СИ)

На всякий случай прикоснувшись к лохани лучиком магии и еще охладив ее содержимое, уже изрядно уставшая Тера с некоторым трудом перевалила через высокий бортик тело тяжело дышащего мужа и осторожно устроила его на спине. Он слегка вздрогнул, оказавшись в ледяной воде, и Ильтера сочла это хорошим знаком. Резкое охлаждение позволило Дорнану сделать несколько глубоких судорожных вздохов, его веки дрогнули, как будто он почти пришел в чувство, но потом снова захрипел, судорожно пытаясь впустить в легкие спасительный воздух.

Тера метнулась в спальню, где, взмахнув руками, зажгла одновременно все свечи. Распахнув сундучок с травами, она принялась с немыслимой скоростью перебирать остро пахнущие мешочки в поисках нужного снадобья. За считанные мгновения она нашла и гейн, и паррик, и фойнхам — их требовалось растереть, смешать и заварить, чтобы получить противоядие от теймари. Едва Ильтере на глаза попалась ступка, как пестик в ней сам собой задвигался под суровым взглядом, разминая спасительный порошок, пока девушка трясущимися руками подсыпала травки.

Ей казалось, что время стремительно уходит, утекает, словно капли воды сквозь пальцы. Тера бросилась в купальню, за ней, словно снаряд из катапульты, со свистом пронеслась по воздуху ступка, благодаря чарам не перестающая и в полете измельчать травы. Дорнан дышал все с большим трудом, его лицо стало совершенно белым, черты заострились, словно он уже слышал поступь приближающейся смерти. Девушка еще немного охладила воду в лохани, затем заставила ступку наклониться и зачерпнуть немного. Обхватив ее ладонью, Тера послала в нее весь жар, на который у нее осталось сил, и вода моментально вскипела, подняв к потолку купальни несколько клубов пара, а нагревшиеся стенки сосуда обожгли пальцы.

— Отец — Небо и три богини, помогите ему! — бормотала девушка, баюкая в руке ступку с дымящимся содержимым. — И мне тоже! Будьте милостивы, помогите нам обоим! Манниари — травница, войди в руки дочери своей!

От испуга Ильтера забыла даже те остатки молитв, которые когда‑то слышала, поэтому просто разговаривала с богинями и Отцом — Небом так, словно они были ее семьей, чародеями или лекарями, живущими по соседству. Оставалось надеяться, что она все же не настолько насолила небесным покровителям Эрнодара, чтобы они отказали ей в помощи! Ей казалось, что Дорнан вот — вот перестанет дышать: каждый его хрип девушке слышался как последний. Он втягивал воздух сквозь судорожно стиснутые зубы, и чародейке пришлось потратить еще несколько драгоценных секунд на то, чтобы отыскать в спальне что‑нибудь плоское. В итоге, чтобы влить мужу в рот противоядие от теймари, Ильтере пришлось разжимать ему зубы его собственным кинжалом.

К счастью, стремительно приближающееся небытие еще не успело сковать гортань Дорнана, и он судорожно сглотнул отвар трех трав, закашлялся, но сделал еще несколько глотков. А потом вдруг вздрогнул и как‑то обмяк в своей ледяной купальне. Опустившись рядом на мокрый пол, Тера едва не заскулила от отчаяния. Опоздала! Отец — Небо и три богини, за что?!

Но стоило ей вознести этот мысленный крик к небесам, как Дорнан, дернувшись, вдохнул. Его грудь отозвалась дрожью, и девушке даже показалось, что он на секунду приподнял тяжелые веки. Еще несколько секунд он боролся с удушьем, а потом все же задышал короткими вдохами, похожими на всхлипы. Запрокинув его голову, чародейка заставила мужа выпить остатки отвара и, когда он проглотил жидкость, почувствовала, как ее саму отпускают сковавшие грудь ремни, сдавливавшие ее все время, что она металась из спальни в купальню и назад. Тера расплакалась, снова ощутив себя маленькой девочкой, чудом вытащенной из стремнины незнакомым голубоглазым мужчиной…

— Спасибо, Отец — Небо и три богини! — шептала она, с трудом вытаскивая Дорнана, который все еще был без сознания, из ледяной воды. — Манниари — травница, благодарю, что не оставила дочь свою благословением! Дорнан ан’Койр, если ты умрешь, я не знаю, что с тобой сделаю!

Пытаясь сохранить жизнь мужу, Тера держалась только на огромном внутреннем напряжении, а теперь от усталости не могла наколдовать уже ничего. Поэтому назад ей пришлось тащить Дорнана только собственными силами, и, оказавшись, наконец, в спальне, девушка поразилась тому, что вообще ухитрилась до нее дойти. Онемевшими от тяжести и холодной воды руками она постепенно доволокла мужа до постели, кое‑как стащила с него промокшее ночное облачение, вытерла каким‑то покрывалом (дойти до купальни за куском хорошо впитывающего полотна сил уже не было), последним усилием воли втащила на кровать и укутала одеялом.