Венец Прямиславы

Прямиславу мало интересовали чужие свадьбы, но она понимала правоту Самовладовой боярыни. Ей, Прямиславе, выпала редчайшая судьба: она выходила замуж взрослой девушкой, знала жениха до свадьбы и могла сама принять решение. Ей позавидовали бы десятки княжеских дочерей по всей Руси, которых сватали и маленькими девочками отправляли к чужим людям, а те зачастую годились своим невестам в отцы и имели детей от первого брака старше, чем новая жена!

Вышли в Турью, и здесь кончалось Туровское княжество, начиналось Владимиро-Волынское. Позади остались заболоченные земли, изрезанные речками и ручейками, лесистые и малонаселенные. Наиболее оживленное сообщение здесь развивалось зимой, когда вода замерзала, а в теплое время года была сущая беда: там, где по замерзшим болотам можно было дойти за час, летом приходилось в обход добираться целый день.

Впереди были более населенные места, холмистые и плодородные, не так густо заросшие лесами. Приехали во Владимир и два дня прожили у тамошнего князя Андрея Владимировича. Он был младшим братом Вячеслава Владимировича и Прямиславе, таким образом, приходился дядей, хотя был всего на четыре года старше ее. Еще пятнадцатилетним он женился, по воле отца, на половецкой красавице, дочери хана Тугоркана, в крещении Марии. Половчанка, немного странно выглядевшая в уборах русской княгини, держалась тихо и скромно, стесняясь стольких незнакомых людей, а Прямислава сразу почувствовала к тетке искреннее расположение – ведь своим смуглым лицом и узкими глазами она так напоминала ей Ростислава!

Князь Андрей принял племянницу как подобает, но видно было, что от предполагаемого брака он не в восторге, подозревая в союзе Турова и Перемышля некую угрозу собственному благополучию. Прямислава спросила, будет ли он на свадьбе, – оказалось, что его не звали. Сначала она очень удивилась – кого же звать на свадьбу, как не ближайших родственников невесты, к тому же живущих прямо по соседству! – но потом догадалась спросить, был ли уже здесь князь Ростислав.

Оказалось, что еще не был и союз, который был заключен между князем Андреем и прежним перемышльским князем Володарем, еще не подтвержден. Это кое-что объясняло, хотя свадьба с племянницей князя Андрея была бы чудесным поводом и подтвердить союз, и заручиться дружбой.

– Он обещал вскоре у меня быть, – сказал ей князь Андрей. – Людей присылал уже. Сам пока не едет, ждет к себе людей от ляшского короля и Перемышль не может оставить. Сына, что ли, Болеславова он в полон взял, я не знаю.

– Я знаю! – Прямислава уже слышала от самого Ростислава ту повесть о весеннем походе и битве на Вислоке и была счастлива рассказать владимирскому князю и боярам о том, какой молодец ее жених!

Отдохнув и распрощавшись с князем Андреем, двинулись дальше. Через три дня к вечеру прибыли в город Червен – старинный и знаменитый, по которому вся прилегающая земля издавна называлась Червенской. Чуть ли не два с половиной века назад еще сам князь Владимир Святославич, креститель Руси, отвоевал у поляков Червонную Русь – сам Червен, а с ним Перемышль, Белз, Звенигород, Радом и другие города. С тех пор уже ляхам приходилось отвоевывать эти земли назад, потом русские князья возвращали их снова, и борьба за Червонную Русь между двумя могущественными державами не ослабевала и по сей день. Поэтому Червен, стоявший на мысу левого берега Гучвы, был хорошо укреплен – рвом и валом со стороны мыса, высокими городнями с заборолом.

Своего князя тут не было, его заменял посадник [57]Людослав Стефанович. Вместе с посадником, мытником и кучей местных жителей встречать караван вышел отец Тимофей из церкви Козьмы и Дамиана. Увидев его, Прямислава вспомнила туровского попа Ахиллу Буяна. Во внешности их не было ничего общего, но отец Тимофей, рослый и плотный, с круглым лицом и густой бородой, имел очень воинственный вид. Бронзовый крест лежал на его выпуклой широкой груди, рукава рясы на могучих толстых руках были засучены почти до локтя, а за веревочный пояс был засунут настоящий боевой топор! Прямислава едва поверила глазам, увидев на пристани эту диковинную фигуру.

– Что это ты, отец, вооружился? – в изумлении воскликнула Анна Хотовидовна. – Или воюешь с кем?

– Тут, на дороге, всегда есть с кем воевать! – густым басом ответил настоятель церкви Козьмы и Дамиана, святых братьев-кузнецов. – Шалят ведь на дороге, боярыня!

– Не пугай княжну, отче! – одернул его тиун Тудор, заметив, как вытянулись лица женщин.

– Шалят? Это правда? – спросила Прямислава.

– Ну, пошаливают, княжна, не без этого! – уклончиво отозвался тиун. – Тут, между нами и Любачевом, городов больше нет, леса, а места наши порубежные, беспокойные – ну, водятся всякие людишки, то наши, то ляшские забредают. Ты не бойся, даст Бог, обойдется! Вон у тебя дружина-то какая! Иди в хоромы, мы для тебя там все наверху приготовили. Тесновато, правда, будет… – добавил он, провожая глазами боярыню Еванфию, перед которой нянька несла орущего ребенка, а следом три девки тащили короба.