Венец Прямиславы

Кто-то из ляхов повелительно крикнул, отряд отступил, прикрываясь щитами. Ростислав приказал больше не стрелять: стрелы следовало беречь. Ляхи вновь сбились в кучу и начали совещаться. Брать с боем обрыв, неожиданно превратившийся в крепость, им не слишком хотелось: такая битва неминуемо стоила бы многих жертв. Ростислав знал, что он сам сделал бы на их месте, и очень боялся, как бы ляхи до этого тоже не додумались. Держа наготове копье, княжич внимательно следил за людьми на том берегу. Он уже обговорил такую возможность со своими десятниками: как только от ляшского отряда отделится какая-то часть и поедет не назад, а вдоль реки, десяток отроков кинется к оврагу, по дну которого тек в Вислоку ручей. Это было слабое место в его «крепости»: по оврагу тоже можно подняться на берег, ибо там никаких засек приготовить не успели. Однако в узком овраге десяток сможет довольно успешно оборонять подъем. Хотя бы какое-то время.

А время работало на перемышльцев. С каждым мгновением Варяг увозил королевича Владислава все дальше. С каждым мгновением беженцы и их стадо делали еще один шаг прочь от места схватки. Скоро они или дойдут до Добрынева, или встретят дружину местного воеводы, которую Осталец пошлет сюда. И тогда засеку можно бросать и во весь опор мчаться восвояси.

Но ляхи то ли не вспомнили об овраге, то ли не догадались, чем он может помочь. Решение они приняли другое: коней отогнали подальше (видимо, боялись, что волки завоют опять), а сами вернулись пешком и, прикрываясь щитами, начали осторожно переходить реку вброд.

Перемышльцы встретили их стрелами, но большая часть вязла в подставленных щитах. Однако двое и сейчас упали: видно, не один Рысенок имел дурную привычку прижимать к себе щит. Один поковылял к берегу, прикрывая щитом спину, второй упал в воду и так остался.

Но через какое-то время у лучников устали руки. Это только в песнях о древних витязях можно расстреливать одну вязанку стрел за другой, а в жизни не так-то легко раз за разом поднимать на вытянутых руках половину собственного веса.

Поток стрел сначала поредел, потом и вовсе прекратился. Наиболее удачливые и проворные из ляхов уже ступили на песок, и теперь стрелять по ним прицельно мешали торчащие ветки засеки. Луки были убраны, но свою службу они сослужили: два десятка врагов лежали и сидели на том берегу, зажимая раны; мелкая, взбаламученная до состояния жидкой грязи вода брода колыхала мертвое тело.

Перемышльцы взялись за копья и сулицы.

– Сулицами по щитам! – рявкнул Ростислав, и десяток небольших копий ударил по движущимся разноцветным пятнам.

Кто-то из ляхов выронил щит, другой упал, задетый острием, третий отступил. В открывшихся тут же полетели новые сулицы, и внизу опять послышались крики боли и ярости.

Ляхи вернулись на берег и снова стали совещаться. Их злобные, возбужденные голоса отчетливо долетали до отроков Ростислава. Потом от толпы отделился один: с длинными ухоженными усами, в щегольской цветной рубахе, подол которой виднелся из-под кольчуги. Умный человек не ходит в бой в хорошей одежде, разве что собирается неминуемо погибнуть. Но ляхи даже в бою не упускали случая покрасоваться своим богатством. Посланец шел без щита и без оружия, выставив руки вперед.

– Эй, кто у вас старший? – закричал он.

– Я! – отозвался Ростислав.

– Кто ты такой?

– Какая пану разница?

– Королевич Владислав у вас?

– У нас, но не здесь. Сейчас он уже на полпути к Перемышлю. Вы его не догоните на ваших пугливых и заморенных клячах. Так что уходите, нам больше не нужны ваши пояса.

– Болеслав отомстит вам за своего сына! Только последние глупцы будут ссориться с польским королем! Он разорит ваши земли, возьмет Перемышль и самого Володаря посадит на цепь!

– Едва ваши войска покажутся под Перемышлем, едва они ступят на Вислок, как королевич Владислав будет повешен, клянусь! – крикнул в ответ Ростислав. – У Болеслава много сыновей, да? Если их слишком много и пан Владек ему не нужен, пусть приходит! А если все-таки нужен, то пусть готовит те серебряные кубки, которые взял как выкуп за Володаря! Скоро они ему понадобятся, чтобы получить назад своего наследника.

– Ростислав! – заорал лях. Видно, он все же узнал своего собеседника по голосу. – Половецкая собака! Язычник проклятый, чтоб тебя дьявол разорвал на куски и разметал по полю! Это ты!

– А ты чего хотел, сволочь ляшская? – закричал Ростислав, выходя из себя. – Вы идете на мою землю, разоряете мой город, уводите моих людей – и думаете, что я вам все так спущу! Хрен вам трехсаженный! Думали, здесь никого нет? И ваш Владек успеет нагадить и сбежать к папаше в Краков, а там будет хвалиться на пирах добычей? Выкуси, змей ползучий! Ступай к королю и скажи: его сын в Перемышле, и мы ждем выкуп в тысячу гривен серебром. И еще пусть возместит все убытки за город! А вздумаете собрать войско – Владека повесят над стенами Перемышля! И тогда осаждайте на здоровье!