Венец славы: Рассказы

Рукопожатия. Знакомство. Теперь один из них всенепременно должен сказать: «Мистер Лихт, я Брайан Фуллер — это я вел с вами переписку. Как поживаете? Надеюсь, из Сент-Луиса хорошо долетели — вы ведь сейчас из Сент-Луиса?.. Ну вот, с гостиницей все в порядке, прямо туда и поедем — там все уже должно быть готово… Весь колледж прямо лихорадит, ждем не дождемся — и студенты, и преподаватели… Вы позволите?.. Машина у меня вон там — идемте, сейчас уже одиннадцать двадцать, а времени у нас мало: ровно в час официальный завтрак… Надеемся, полет прошел приятно и без происшествий, правда, мистер Лихт?..»

В непременном пикапчике весь задний отсек завален детскими игрушками, сапожками и всяческим барахлом. У Маррея явственно возникло ощущение, что в этом пикапчике он уже когда-то ездил.

Но нет, в колледже имени Эрнеста Лапойнта он раньше не бывал. Нет, не бывал. Лапойнт — его четвертая остановка за последние девять дней, тут все для него ново, то есть должно быть ново, и эти любезные, немного взвинченные люди — ведь он их никогда не видел; надо же, чтобы так совпало, чистая мистика: вся их болтовня, все вопросы — копия тех, которые он слышал в университете Миссури, где была предыдущая остановка в его гастрольной поездке. Есть в этом и положительный аспект: можно отвечать не думая, так что он волен сосредоточиться на причине сегодняшних своих утренних переживаний. («Что-что? Ах да. Да-да, конечно…») Они с Розалиндой собирались пожениться в первую субботу по завершении его гастрольной поездки с авторскими чтениями стихов. Много раз они обсуждали свое будущее, со всей серьезностью строили планы совместной жизни, и день свадьбы у них был назначен окончательно и бесповоротно: 2 июня. Однако с позавчерашнего дня он все никак не может с ней созвониться. По всему Среднему Западу его преследовал ураган с ужасными ливнями — а он и без того эту часть страны не любил, побаивался, да к тому же у него были основания чувствовать, что он не все тут понимает, и теперь его не покидало суеверное ощущение, будто неспроста он, оказавшись именно здесь, так некстати потерял контакт с Розалиндой.

Она жила тихо и неприметно, занимая маленькую квартирку в нескольких милях от женского колледжа «Вассар», где ее бывший муж преподавал психологию; бывший муж даже и не знал, что Розалинда снова поселилась поблизости. Он был ее вторым мужем, первый умер от сердечного приступа всего через восемь месяцев после свадьбы — это был человек «в летах» (в каких именно, Маррей никогда не испытывал желания уточнять). Оказавшись в статусе молодой вдовы, Розалинда почти тотчас же вышла замуж снова (как она сама впоследствии определила — опрометчиво), на этот раз за довольно молодого человека, способного, — о, весьма! — но чересчур незрелого, право же, несформировавшегося. Этот брак развалился быстро. И Розалинда, высокая двадцатисемилетняя женщина с четко очерченным красивым лицом, проконсультировавшись у отца, добилась развода, благо бракоразводные законы стали куда вольготнее с тех пор, как десятью годами раньше ее отец сам разводился. Отец у Розалинды был одним из доверенных лиц Рокфеллера и почти все свое время проводил в законодательном собрании штата; все собеседования с ним Маррей, похоже, провалил, хотя тот явно читал кое-какие из стихов Лихта и дал на брак «свое благословение».