Венец творения

— Как и в любой детективной истории — а это именно детективная история, а не мистическая, — важнее не факты, а их комбинация, — провозгласил, поглаживая бороду, профессор Нехороших. — А они давно известны. Тогда, в конце восемнадцатого века, из Лондона прибыл молодой граф Бальзуев-Мухин, привезя оттуда не только молодую жену-чужеземку, но и дьявольскую идеологию. Именно он основал здесь, на Мухиной даче, секту сатанистов, и она была настолько мощна и успешна, что просуществовала до недавнего времени, творя бесчинства и совершая жуткие ритуалы!

— Причем, — добавила директриса, — дело не в том, что им на самом деле являлся сатана или они открыли дверь в потусторонний мир. По-моему, все это ерунда! Но адепты секты верилив это — и для них это было правдой! Правдой, ради которой они были готовы убивать! В особенности во время так называемого цикла, наступающего раз в пятьдесят лет и завершающегося рождением ребенка сатаны!

Мама Жени опасливо спросила:

— Но как же это существо в подвале… И дневник несчастной гувернантки… Она что, все придумала? Или у нее были галлюцинации?

— Любой культ зиждется на чуде, однако подоплека любого чуда всегда обыденна, — сказал профессор. — Да, существо было, оно жило в тайной комнате, которую нашли под пепелищем. Но существо было, конечно, не одно — иначе ему было бы больше двухсот лет! Ритуал заключался в том, чтобы раз в пятьдесят лет женщина по имени Евгения дарила жизнь «ребенку сатаны», и отцом был один из представителей рода Бальзуевых-Мухиных, ведь именно в их жилах, по представлениям сатанистов, и текла кровь их рогатого повелителя…

Женя посмотрела на смутившегося Артема — он ведь в самом деле смущался того, что, оказывается, был потомком графского рода, хотя и по побочной линии. Как, впрочем, и профессор Нехороших: графские сынки любили крутить романы с крепостными девками.

— Первый граф сам возвел себя в статус, приближенный к их повелителю. Неплохо, не так ли? Думаю, он верил в эту сатанинскую ерунду, как верили и вовлеченные в нее соседи. Еще бы, ведь они могли лицезреть ребенка дьявола! И это укрепляло их веру!

Директриса, давно рвавшаяся что-то сказать, заявила:

— А ребенок был! И именно такой, каким его описывает несчастная гувернантка. Точнее, это был уже тогда не ребенок, а пятидесятилетний человек.

— Человек? — поджала губы мама Жени. — Но ведь он выглядел как монстр!

— Человек! — подтвердила энергичным кивком директриса. — Но страдавший редким генетическим, передающимся по наследству заболеванием. Так называемой болезнью Гюнтера, или эритропоэтической порфирией. Страдающие этим крайне редким заболеванием не выносят свет, страдают от язв, в итоге превращающих их лицо и тело в некое подобие живой мумии или монстра! У многих отмечается излишний рост волос и прочие деформации, например костей черепа. Да, с точки зрения суеверного человека, подобный ребенок — дитя дьявола! А взрослый, выросший в изоляции, встречающийся только со своим тюремщиком, что приносит ему еду, не умеет толком говорить и остается на уровне умственного развития трехлетнего ребенка. Впрочем, последнее дитя, сгинувшее во время пожара, испепелившего Мухину дачу, умело немного изъясняться, читать и писать и даже попыталось когда-то обратиться к вам, Женечка, с мольбой о помощи, вбив текст в забытый вами в подвале мобильник. А Женей он назвал вас, потому что знал — так звали его мать, генеральскую жену, жертву предпоследнего цикла. Причем этот несчастный время от времени умудрялся покидать свою тайную комнату, поднимался иногда по ночам из подвала в дом, впрочем, страшно боясь оставлять его — все, что находилось вне Мухиной дачи, было в его воображении ужасным и опасным. Помните, что эта болезнь гнездится и в генах вашего внука! И, не исключено, в каком-то поколении даст о себе знать…

Женя вздохнула и посмотрела на спящего сынка. Да, все это было так: генный дефект привнесла в графский род жена-англичанка, а ее супруг то ли поверил в то, что это ребенок сатаны, то ли решил использовать болезнь в своих низменных целях. И так как каждый раз отцом ребенка был один из рода Бальзуевых-Мухиных, то имелась вероятность того, что ребенок появится на свет именно с синдромом Гюнтера. Несколько раз так и было, но в последний цикл закономерность нарушилась — еще бы, ведь вероятность проявления болезни была изначально ничтожна, но в ряде случаев она реализовалась! До последнего ритуала…

— Так, значит, секта поклонялась больному ребенку? — спросил разочарованно отец Жени.

— Они поклонялись тому, кому хотели поклоняться в силу собственной испорченности и грехов, а ритуал рождения ребенка раз в пятьдесят лет только сплачивал их и настраивал на ожидание чуда. А до рождения они творили бесчинства, принося жертвы своему хозяину, — пояснил профессор. — И эти физически здоровые люди намного страшнее несчастных, страдающих такой генетической аномалией…