Венецианец Марко Поло

Медленно тянулись месяц за месяцем, и незаметно прошло два года. Существует предание, что маленькие дети бегали вслед за Марко и кричали: «Мессер Марко, расскажи нам еще одну небылицу». По всей видимости, легенда эта не имеет оснований, так же как и другая, еще более жестокая легенда, будто еще при жизни путешественника на венецианских маскарадах появлялась фигура, одетая как мессер Марко, и рассказывала чудовищные, невероятные истории, выдавая их за подлинные события. Однако несомненно одно: большинство современников Марко, читавших его книгу или слышавших его рассказы от него самого, мало верили или даже совсем не верили путешественнику. Да они и не могли верить — горизонт Марко был для них слишком широк, его сведения о неведомом им мире слишком новы и неожиданны, слишком не похожи на все то, что они знали по своему жизненному опыту или вычитали из других книг. А помимо прочего, Венецианская республика была занята глубоким переустройством своего правительственного аппарата, ее силы были поглощены борьбой и раздорами с соседями и соперниками. Постоянные рассказы Марко, его смелые планы относительно торговли с Восточной Азией падали на бесплодную почву, земляки остались к ним глухи.

Наступила зима 1323 года. Марко шел уже семидесятый год и он совсем ослабел. Наконец, обеспокоенная болезнью мужа Доната, после долгих разговоров и совещаний с семейными, решила позвать врача. Быть может, Марко, если бы его спросили, предпочел бы услуги китайского доктора, окажись он только поблизости. Разница между китайскими и венецианскими докторами была небольшая. Но в Венеции врачи были все же лучше, чем в других городах Италии, поскольку находились под строгим правительственным надзором. Они занимали высокое положение в обществе и держали себя, как вельможи. Они брали за свои труды весьма солидную плату, одевались в бархат, обувь носили из марокканской кожи, множество перстней сверкало у них на пальцах. За обедом они пили дорогие вина и ели лучшие кушанья, пользуясь при этом вилками о двух зубьях — вилки тогда знали еще очень немногие. Однако в своих диагнозах и действиях эти врачи, видимо, нередко ошибались — давний закон республики гласил, что в случае серьезной болезни пациент должен быть предупрежден, чтобы успеть составить или пересмотреть завещание, а также получить отпущение грехов.

Будучи приглашенным к такому пациенту, как Марко, врач с серьезной и важной миной осматривал больного и пускался в ученые рассуждения о четырех видах жизненной влаги и их особенностях. Быть может, будет легче, если пустить кровь. И он уходит — дома, на досуге, он изучит мочу больного и посоветуется с коллегой. Затем следовал рецепт, что принимать больному. Лекарства поначалу брались простые — пряности вроде перца и имбиря, размешанный в розовой воде сахар, настой фиалки. Если эти лекарства — пусть они и не обладали целебной силой, повредить они не могли — не давали результата, применялись более действенные средства. Можно было вызвать аптекаря и заказать ему териак. Это было снадобье из шестидесяти пяти ингредиентов, смешанных с медом, — ввел его венецианский цех аптекарей, под названием «венецианской патоки» он был известен по всей Италии. Кроме териака, оставались еще вредные микстуры и отвары из внутренностей человека и животных, а также из растений, собранных в соответствующую фазу луны, и даже змеиный жир, толченая мумия и муравьиные яйца.

Наконец, врач, как преданный друг и как лицо, обязанное это сделать по вышеуказанному закону, советует семье больного, чтобы был позван нотариус и было написано завещание, пока пациент в здравом уме и твердой памяти. Врач советует поспешить, ибо он, к прискорбию, часто наблюдал, как люди умирают столь неожиданно, что у них не остается времени ни распределить завещаемое имущество, ни причаститься святых тайн.

В каких-то деталях мы можем установить, что происходило с умиравшим Марко.

Было 8 января 1324 года, над Венецией опускалось солнце.

Вот-вот появится нотариус Джустиниани. Его гондола уже подплыла и шаркает о камень, гребец останавливает ее внизу у ступенек; большие двери открыты настежь; нотариус в черном развевающемся одеянии духовника поднимается по лестнице, к поясу у него привязан футляр с роговой чернильницей и гусиным пером, в руках свиток пергамента.

Джустиниани без приглашения присаживается у постели, чтобы больной во вред себе не напрягал голоса, затачивает и расщепляет кончик нового пера и просит Марко выразить свою волю[110].

Долго водил Джустиниани пером по пергаменту, на особо жестких местах или на складках перо спотыкалось и брызгало.