Венецианская любовница

ДАНИЛА ВРАНГЕЛЬ. Венецианская любовница

— Я не знаю, но каким-то образом мне видно, когда ты говоришь неправду.

— Милая, я тебе никогда не вру.

— Но, может быть, неправда сама как–то проходит сквозь тебя и начинает действовать самостоятельно?

— Господи, что это ты такое говоришь? Какая ещё неправда? И как это – действовать?

— Нууу... Вот, например, ты мне сказал, что любишь меня. Да? Но как ты можешь любить меня, если не любишь себя. Ты мне сам говорил, что не любишь. В одном из двух своих этих слов, ты сказал неправду. Если ты, в самом деле, любишь меня, то в первую очередь любишь себя через мой образ…

— Господи…

— … и поэтому неправда в том, что у тебя нет любви к себе, или в том, что у тебя есть любовь ко мне…

— … ты опять чего–то начиталась, или…

— … Но в обоих случаях любовь или есть, или…

— … что–то пишешь. Да?

— … нет.

— Нисколько не удивлюсь, если ты ведешь дневник и записываешь там всё что нужно и не нужно. Для тебя важнее как смотрится в тексте то, что произошло в действительности, а не то... А не то… А не то, что…

— Ну… Ну скажи же!

— А не то, что просто было — и точка.

— Я всегда думала, что то, что было — всегда есть. Ведь верно? Ведь наше с тобой ночное путешествие на лодке вместе с  теми дельфинами, при полной Луне, и при звёздах, ведь это есть? Это теперь вечно, правда?

— Ммм… Конечно…

— И я всегда могу вернуться туда — всегда, когда захочу. Или при помощи памяти, или при помощи авторучки.

— Ты и, правда, всё записываешь?

— Ну конечно нет! Но всегда могу, если захочу. И даже если я ничего не записываю, можно подумать, что то, что не записано, не существует…

— …?

— … в памяти. Это единственное настоящее хранилище — память. Даже независимо от того, помнишь ты, или нет.

— Возможно, ты и права. То, что есть в памяти уже не исправить, не отретушировать, и не изменить ничем, кроме твоей фантазии. Что ты, порой, успешно делаешь.

— Но чем фантазия отличается от памяти, кроме того, что она не окаменевший кинофильм, а постоянно меняющий режиссера и артистов сериал, который снимается вечно во все времена теми, кто это может делать?

— Господи, ты снова про свои сказки…

— Это не сказки! В противном случае и Библия и Всемирная История тоже сказка.

— Значит, по–твоему, Библия это фантазия?

— Милый… Ну конечно! Конечно это сочинение. Но сочинение на необходимую тему.

— Кому? Кому необходимую?

— Тому, кто это всё организовал.

— А кто это всё организовал? Ещё скажи, что Бог.

— Это организовала такая штука, которая… Которая… Которая зовется, скажем, калейдоскопом Времени. Он долго вращался, проматывая изображения троглодитов, динозавров, пещерных львов, мамонтов, птеродактилей, Атлантиду и прочие элементы, которые в трубе этого калейдоскопа. А затем выдал Библию.

— Старая песня о главном. О воображении. Ты возвела головоломку своего учителя по истории в ранг личной религии. Баллада о безграничном воображении Той Что Любит Себя.

— Конечно это воображение! Калейдоскоп воображения меняет мир.

— Это проповедь?

— Это рассказ.

— О чем?

— О том, что все началось с первого шага, как говорят китайцы. Первый шажок, который в себе уже заключает и последний шаг. Пока ничто не двигалось, ничего и не было. И это было Вечно. Но как только свершился первый шаг, всё появилось, и исчезло одновременно. Если упразднить Время. Его ведь нет. Это выдумка Ума.

— Я недавно прочел здесь очень хороший рассказ. Дементия Прекокс называется. Там описано твое состояние.

— Я тоже читала Милевскую. И мне тоже понравилось. Ну и что?

— А то: Ты не соображаешь, что говоришь!

— Ну и что из этого? Зачем соображать? Чтобы корректировать, мимикрировать, врать, короче. Да? Нет. Я врать не буду. А ты иногда говоришь неправду, которая начинает есть тебя. Хотя ты пока этого не замечаешь. Но от Калейдоскопа никуда не денешься, поверь милый. Атлантида, Нефертити, Клеопатра, Мата Хари — никто не выскочил из трубы.

— Точно дементия прекокс!

— Мне нравится теоретическая шизофрения. Она несет правду. В отличие от шизофренической теории.

— Послушай, милая… А тебе не кажется, что это издевательство над читателем?

— Он стерпит всё.

— А что такое Венецианская любовница?

— Это название.