Венецианская маска. Книга 1

У меня такое предчувствие, что я не переживу моей беременности. Это значит, что тебе придется жениться еще раз, мой горячо любимый муж, и я умоляю последовать тому выбору, который я осмелилась сделать для тебя. Я хочу, чтобы у тебя была молодая жена, которая бы любила тебя и смогла бы дать то, что я оказалась не в силах. Возьми в жены маэстру Мариэтту из Оспедале делла Пиета. Я поняла, что эта девушка мужественная и решительная, если в этом возникнет нужда. Тем более, что теперь она полностью доверяет тебе так, как всегда доверяла тебе я, а когда она поет, то в ее голосе столько чувства, и оно глубоко, подобно морю. Нет, нет, чувство это не имеет ничего с тем молодым французом, хотя, возможно, ей самой так не кажется. Просто оно помогло ей познать себя, а если ты сумеешь завоевать ее любовь, ты будешь счастлив. Я, для которой наш брак был всем, могу лишь завещать тебе быть всегда счастливым.

Письмо лишь усилило его боль, сделав ее еще более острой. Ему показалось ужасным, что Анджела, предчувствуя свою скорую смерть, таила ее от всех и от него, даже не подозревая, что погибнет она вовсе не от родов. В том, что с ней произошло, он винил только себя, он не мог простить того, что вовремя не заметил этих негодяев Барнаботти на гондолах; не подозревал, какими переживаниями обернется эта беременность, и в особенности переживал, что не дал ей возможности высказать ему все, не прибегая к такому средству, как письмо. И теперь он готовился выполнить любое ее последнее желание, именно поэтому он считал себя обязанным последовать ему и поступить так, как она его просила. Она всегда знала, какая другая женщина привлекает его, но это никогда не поколебало ее доверия к нему и никогда не давало повод для утраты этого доверия. Так почему же она не заметила, что исходивший от Мариэтты магнетизм вызывал не больший интерес, чем тот, который возникает у любого мужчины при виде очень привлекательной женщины, будь то целомудренное создание из стен Оспедале или заурядная куртизанка?

Строго говоря, это не было таким уж необычным явлением, когда какая-нибудь женщина из породы тех, кому не свойственно гипертрофированное чувство собственности, выбирала для мужа свою преемницу. Например, именно так поступила его бабушка. Если быть объективным, то это явление — далеко не беспрецедентное в среде знати, поскольку большинство браков зиждилось не на чем ином, как на материальной выгоде, впрочем, Доменико не сомневался, что и в крестьянской среде такое происходило нисколько не реже. А для его маленькой Анджелы с открытым, добрым сердцем и не могло быть по-иному, даже перед лицом смерти, она приняла решение в его пользу.

Он не был готов к тому, чтобы перед ним за столом сидела другая, или голова другой возлежала на подушке рядом. Его чисто физические потребности с лихвой удовлетворялись теми ищущими острых ощущений женщинами, имеч которых он никогда не знал и чьих лиц не мог видеть из-за скрывавших их масок — они хотели получить от него лишь то, чего он хотел от них. А на Мариэтте он женится тогда, когда созреет для этого решения. А пока пусть себе поет для Оспедале. А на тот случай, если этот французик надумает вернуться, он приглядит, чтобы она была под надежным запором.

Мариэтта обнаружила присутствие Доменико уже на Лидо, — когда все после обряда Венчания с Морем сходили на берег, чтобы отправиться в церковь, но он тогда не смотрел в ее сторону. Потом она снова увидела его во Дворце герцога на большом банкете, где пела во время его завершения, но он был далеко от нее, на другом конце огромного, в виде подковы, стола. И эта старая враждебность к нему, природа которой была ей до сих пор не ясна, снова зашевелилась в ней.

Всех в Оспедале весьма удивило, когда стало известно, что Доменико Торризи стал членом директората. Вначале это обеспокоило Элену, она опасалась, что ее перестанут допускать в Оспедале, имея в виду ее родственные связи с домом Челано, но никаких указаний или ограничений по этому поводу от нового директората не последовало.