Гримстер улыбнулся, уже не профессиональной улыбкой. Лили ему нравилась, и он хотел ей помочь. Более того, теперь Гримстер хотел дать Лили все то, что обещал Диллинг. Он хотел найти то, что спрятал Диллинг, и завершить сделку за мертвого. Но только не на условиях Департамента. Холодный расчет сэра Джона должен был предать энергию, красоту и простоту Лили забвению. А она должна жить, тучнеть, выйти замуж; ее должен возделывать в постели благодарный мужчина; она должна рожать детей, давать им подзатыльники за шалости, любить и пестовать их; должна получить деньги, которые дал бы ей Диллинг, быть щедрой или расточительной; должна прожить все то время, какое отмерит ей Господь. Господь, а не сэр Джон Мэзерфилд. Теперь Гримстер действительно ощущал тепло и терпение, каких прежде и не знал. С сэром Джоном торопиться не нужно. Он никуда не денется, подождет. Сначала необходимо обеспечить Лили то, что намеревался дать ей Диллинг. Это Гримстер обязан сделать, это его долг – ведь если бы Диллинг не умер, если бы Лили не оказалась здесь, он не узнал бы правду о Вальде. Гарантировать Лили безопасность и счастье – долг чести, и только тогда можно быть свободным от всех обязательств, кроме последнего – долга перед Вальдой, убитой из-за него.
– Все хорошо. Все очень хорошо.
– Но остается пропавший день, – ответила практичная Лили.
У двери Гримстер сказал через плечо:
– Думаю, мы с этим разберемся, вдвоем. – Он взялся за ручку двери. – Я сегодня уезжаю с Коппельстоуном. Вернусь только завтра, поздно – после полуночи.
Глава 11
Коппельстоун планировал возвращаться поездом от Эксетера. Утром за завтраком Гримстер сказал, что отвезет его на станцию до обеда. Но отвез не в Эксетер, а на вокзал в Тонтоне. Когда Коппельстоун спросил его почему, он ответил:
– Это соответствует моим замыслам. Отчет я представлю позже.
Коппельстоун улыбнулся и, направляясь к вокзалу, спросил:
– «Среди прочего» – про это?
– Да.
– Гаррисон ошибся. И он это понимает. Наверное, птичка упорхнула.
– Все же попытаю счастья.
Коппельстоун уехал на поезде, и, хотя он мог выйти на любой станции и воспользоваться телефоном, у Гримстера появился шанс. То, что Коппельстоун был связан с Гаррисоном, не важно; то, что он теперь предатель, не удивило Гримстера, не тревожило и не звало к действию. Многие работники Департамента прошли той же дорожкой; кто-то позже, многие раньше – в основном из-за последнего взрыва извращенной добродетели, из-за тихого, опасного протеста, желания получить прощение через самоуничтожение.
Из Тонтона Гримстер поехал в Хай-Уайкомб. Главные дороги были забиты, и потребовалось три с половиной часа. Впрочем, время не заботило Гримстера. Такое он ощущал и раньше – неторопливое чувство спокойной уверенности, что все – по крайней мере сегодня – пойдет так, как нужно. Гаррисону следовало убить его быстро, без одолжений и разговоров.
Он спустился с крутого холма в Хай-Уайкомб, раскинувшийся по обеим сторонам узкой речной долины. Магазинчик Уильяма Прингла затаился в стороне от главной улицы, изгибающейся через город. Два полукруглых окна с мелкими переплетами, дверь между ними, над окнами вывеска «Принквариум Прингла» – Гримстер поморщился, прочитав странное слово. В окнах было выставлено множество принадлежностей для животных и рыб. На картонке в двери значилось «открыто». В магазине женщина покупала собачью еду. Гримстер, стоя на пороге, следил, как человек за прилавком насыпает и взвешивает корм. Других покупателей не было.
Когда женщина вышла, Гримстер вошел, закрыл за собой дверь, защелкнул собачку замка и повернул карточку надписью «закрыто» наружу.
Комната была ярко освещена неоновыми лампами в двух ярусах аквариумов с тропическими рыбками. Вдоль другой стены стояли клетки: радостно посвистывала морская свинка, серый кролик задумчиво жевал мягкий капустный лист. В воздухе немного пахло мочой животных и пылью от сухого корма, но все было чистенько и аккуратно.
Уильям Прингл, с совком в руке, смотрел на Гримстера с легким любопытством. Лили точно его описала – непослушная светлая копна волос и редкая неопрятная борода. Красная рубашка с открытым воротом, зеленые вельветовые брюки, на талии повязан черный фартук. Честные голубые глаза смотрят без испуга.
– Если вам нужна касса, вы не наскребете даже на приличный обед, – сказал он.
– Я просто хотел приватности. Поговорим здесь или у вас есть задняя комната? – Гримстер показал Принглу министерское удостоверение.
Прингл взглянул, о чем-то поразмыслил, пожал плечами и положил совок в мешок с кормом.
– Сюда, мистер Гримстер. Как раз собирался выпить чаю. Хотите?
– Спасибо.