Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов

Он вошел в каркас, который прежде был дверью. Крыша с этого строения давно исчезла, стены и даже часть пола поросли вьюнами. По углам валялась бумага и высохшие экскременты. На стене перед ним крупными красными буквами было написано: «Христос был первым коммунистом. Почему же священники всегда на стороне хозяев?» Ниже нарисован большой серп и молот и надпись: «Да здавствует Тольятти!» Стена справа отсутствовала, и можно было видеть ровную серую поверхность лагуны с маленьким островком Сан-Франческо на горизонте. Мерсер поежился, чувствуя себя животным, загнанным в угол. Он резко развернулся. Моретто оказался ближе и получил удар в челюсть, который опрокинул его навзничь. Он захрипел от злости и боли. Мерсер прыгнул на него, но Гуфо был начеку и ловко ударил ногой в промежность. Мерсер согнулся, старясь унять боль, но тут Моретто всадил ему ногу в бок. Он чудом удержался от падения и нанес серию ударов Моретто, которые тот принял с завидным равнодушием. Следующий сокрушительный удар ногой послал Мерсера в нокаут. Падая, он слышал, как рушится со стены отколовшаяся штукатурка.

А дальше они на нем отыгрались по полной. Моретто бил с тупой свирепостью, Гуфо – улыбаясь. Мерсер молчал, стиснув зубы, прикрывая руками голову. Но они ее не трогали, били по корпусу сильно и избирательно, стараясь причинить больше страданий.

Гуфо снова предупредил напарника: «Только не по лицу», и они продолжили свое занятие. Странно, но Мерсер видел слюну в углах рта Моретто, яркий треугольник галстука Гуфо, желтую траву, проросшую в щелях разрушенных стен, слово «Христос», написанное кроваво-красной краской… Вскоре способность воспринимать реальность притупилась. Он услышал, как Гуфо сказал, наклонившись:

– Хватит. Он отключился.

Гуфо развернулся и двинулся к выходу из разрушенного дома. Моретто похромал за ним.

Адриана смачивала его лицо водой из банки, которую взяла в лодке. Мерсер чувствовал ее пальцы на затылке и запах духов от носового платка. Наконец он пришел в себя и сел, тяжело дыша. Потом с трудом поднялся, по привычке отряхнув одежду. Она пыталась помочь, Мерсер остановил ее, подняв руку. Они молча двинулись к лодке. Мерсер даже не замечал ее руки, которая поддерживала его за локоть и помогала сохранять равновесие.

Весь путь в город Мерсер сидел с закрытыми глазами, время от времени теряя сознание. Он совершенно не помнил, как вылез из лодки. Очнулся, только обнаружив, что лежит на диване в квартире Адрианы, без пиджака, в руке бокал с бренди. Адриана заклеивала пластырем ссадину под глазом.

– Вы знали, что это случится, и все равно позвали меня, – неожиданно произнес Мерсер.

Она вздрогнула:

– Нет. Клянусь вам. Джано не знал, что я решила поговорить с вами.

– Я вам не верю.

– Это правда.

– Не делайте из меня дурака.

Он направился к лоджии глотнуть свежего воздуха. Наклонился через перила. Ожесточенный, злой, униженный. Адриана последовала за ним.

– Вы должны мне поверить.

– Оставьте меня в покое.

Она встала рядом, но Мерсер не смотрел на нее, наклонившись вперед, пытаясь унять головокружение. Впереди были крыши, крыши, крыши, а где-то за ними площадь Святого Марка. Лучи закатного солнца освещали поросшие мхом плитки и вьюны.

– Вам нужен покой… и, наверное, следует показаться доктору. Пожалуйста, выпейте воды.

Он взял стакан, жадно выпил и шагнул в комнату. Надел пиджак и направился к двери. Адриана стояла посреди комнаты, наблюдая за ним.

Мерсер ушел не оборачиваясь.

В эту ночь Адриана так и не дождалась Учелло. В этом не было ничего необычного. Иногда они не виделись по несколько дней. Но тут было иное. Когда стало ясно, что он не придет, она почти обрадовалась. Такое случилось у нее в первый раз. И она знала почему. Из-за Мерсера. Она думала о нем много больше, чем о Джано. Его избили, унизили, и Адриана вместе с ним переживала его боль, не зная, как доказать, что она никак к этому не причастна. И во время бодрствования ей впервые пришло в голову, что, может быть, Мерсер прав, и она знает не все. Что Джано от нее что-то скрывает.

На следующий день, в пятницу, в полдень, она позвонила в отель «Адриатико», спросила Мерсера. Портье ответил, что синьор Мерсер расплатился и уехал утренним миланским поездом. Она почувствовала облегчение и одновременно странное разочарование.

Глава 12

Мерсер уехал рано утром. До вокзала добирался на водном трамвае. Заметил Гуфо и Моретто, которые держались поодаль, чтобы он их не увидел. Удивление вызвало появление уличного фотографа Кассана. Наверное, Спадони стало что-то известно об избиении, и он решил на всякий случай понаблюдать.

Мерсер сошел с поезда на первой остановке, в Местре, где сел на автобус, который довез его до площади Рома в Венеции. Здесь он нанял моторный катер и весь путь к дому Розы просидел на заднем сиденье в кабине.

– Мне нужно жилье, любое, лишь бы безопасное, – произнес Мерсер. – Конечно, с едой. Я уехал из Венеции сегодня утром на миланском поезде.

– На какой срок тебе нужна комната?

– Завтра в шесть часов у меня встреча. А потом как сложится.

Роза отвела его в мансарду наверху.