Венецианские сумерки

Когда к Люси вернулось сознание, она обнаружила, что лежит на мосту, прислонясь головой к перилам, и не помнит ни как упала, ни как долго здесь пробыла. Дыхание выровнялось, звериный стон смолк, но Люси чувствовала себя настолько обессиленной, что не могла ни идти, ни даже подняться на ноги. Как загипнотизированная, она ощупывала квадратные камни тротуара и недоумевала, как ее угораздило упасть. Когда она наконец огляделась, ей бросились в глаза цепочки серебристых фонарей, ровные линии крохотного канала и четко обрисованные контуры домов — картина несколько нереальная, словно картонная декорация, высвеченная софитами. В конце концов, это было место, где мечты падают с неба, дабы претвориться в действительность, и в ходе этого невеселого, скучного процесса смешиваются с повседневностью. Люси вдруг почувствовала себя старой. Намного старше своих лет — так, словно ей уже никогда не быть молодой.

Наконец ей удалось подняться, успокоить дрожащие колени и дойти до берега. Изгибавшаяся дугой дорожка привела ее к вокзалу, и на какое-то мгновение Люси увидела себя такой, какой впервые прибыла сюда ясным, прохладным днем начала марта. Увидела, как сидит на станционных ступенях, сумки у ног, виолончель рядом, и ждет начала всего — начала жизни. Ей болезненно захотелось вернуть прошлое, вернуть мечту, еще не претворившуюся в действительность; воскресить вечную возможность, мир умозрительных образов, врата в который всегда открыты, который никуда не денется, который можно взять, поиграть и отложить в сторону, когда надоест.

Почти всё в Каннареджо было закрыто на ночь, кроме кафе с весьма подходящим к случаю названием «Потерянный рай», у окна которого Люси остановилась, разглядывая публику и ловя звуки музыки. Она узнала приятелей по консерватории, которые сидели все вместе за большим столом, спокойно беседовали или просто слушали игру. Смутно завидуя, она обвела взглядом приятелей, блики света на стаканах с вином, витой синий дымок их сигарет, признаки веселья, заглушенные оконным стеклом.

Она пришла хотя бы напоследок повидать Марко, но его не было. Так и должно было случиться, подумала Люси. Все правильно. Да и что она может ему сказать? Что он был прав? Что она и вправду зашла чересчур далеко? Нет, сказать нужно слишком многое, но время упущено. Да и зачем обременять человека своими бедами? Итак, его нет, ну и к лучшему. Нет нужды тянуть. Отворачиваясь, она поймала собственное отражение в окне, но — неужели это она? Посмотрев снова, она увидела размазанную тушь, растекшийся грим и всклокоченные, как после сна, волосы. Больше всего Люси поразили глаза: обведенные темными кругами, слишком усталые для ее лет. И все же это была она. Люси снова почувствовала себя старой, почувствовала, что ей уже не быть молодой. Внезапно ей пришло на ум определение «затравленный» — у отраженной в стекле девушки был именно затравленный вид. В ужасе и отчаянии Люси отвернулась и сломя голову бежала от своего отражения.

Притихшие громады зданий на берегу канала четко вырисовывались в свете фонарей. Ни голосов, ни смеха не слышалось в темноте, некому было любоваться видом ночного города. Нет, подумала Люси, наши судьбы не направляют чьи-то незримые длани. Нами не руководят ни боги, ни темные, внушительные фигуры — полубоги-полулюди, что с вершины горы обозревают всевидящим оком избранных все лежащее внизу. Только мы сами, думала она, шагая по освещенным улицам и пробираясь по темным закоулкам. Никто, кроме нас. Только мы.

Назавтра она потихоньку уехала, отправившись пораньше, чтобы избежать нежелательных встреч. При ней были сумка с самым необходимым и виолончель. За остальным она пошлет. Проходя мимо почтового ящика, она опустила в него письмо, адресованное Марко. Она писала, что хотела с ним увидеться, приходила в кафе, но его не застала. Считай, что тебе повезло, добавила она: Люси в тот день едва ли была приятным собеседником. Печально, продолжала она, но ча-ча-ча больше не будет, и слоненку придется прогуливаться без моего сопровождения.

Часть пятая

Глава четырнадцатая

В последующие недели Фортуни часто замечали на городских улицах и в переулках. Он надеялся, Люси покажется в окне кафе, на площади, в книжном магазине, на борту проходящего мимо речного трамвая. Он искал ее в садах Кастелло, поздним вечером — на набережной Скьявони, после наступления ночи — в Каннареджо; повсюду ему чудились ее развевающиеся волосы, размашистый шаг, смех, бездонная зелень глаз.

Иногда он испытывал подобие удовольствия при виде какого-нибудь памятного места, к примеру статуи, возле которой она постояла во время их очередной совместной прогулки. Как-то он остановился у фонтана на площади Сан-Марко, вблизи театра «Фениче». В нем ожило воспоминание о том вечере, когда Люси плескала себе водой в лицо и стряхивала брызги. От этого ему даже на время сделалось хорошо.