Венецианский купец - 6. Падение Твердыни (неполное)

Подросток, а лучше наверно сказать молодой мужчина, поднялся наверх, и два взгляда проводили его, чтобы убедиться, что они остались одни.

— Самое интересное, что он сам, не зная этого, предложил то, что я хотел его попросить сделать, — вслух заметил Иннокентий III, — что это? Провидение Господа?

— А что ещё? — Клариссия пожала плечами, — он настолько привязан к церкви, что думает категориями полезны или нет будут его действия для Святого престола. Таких людей крайне мало в твоём окружении сын.

— К моему большому сожалению, ты как обычно права матушка, — с сожалением покачал головой Иннокентий III, — все думают только как больше набить свою мошну, или же получить от меня земли с титулами. У Венецианца наверно единственного, у кого денег больше, чем у нас всех вместе взятых.

— Да, ко мне уже обращались знатные римские семьи, с вопросом, не могу ли я поспособствовать пристроить их дочерей к нему, хотя бы в качестве любовниц. Представляешь?

— Он бы отказался. Насколько мне известно, он живёт жизнью праведника, — покачал головой Иннокентий III, — из Венеции о нём приходят только положительные отзывы. Недавно даже сам патриарх Венецианский попросил меня в переписке сильно его не наказывать за своеволие с нарушением буллы, поскольку это позволило всем сохранить лицо из-за интердикта.

— Он так мне и сказал, — улыбнулась Клариссия, — когда я поинтересовалась. Что женщины его интересуют сейчас в последнюю очередь.

— Что же, тогда продолжаем покровительствовать ему, и готовим кардинальскую мантию, если он возьмёт Святой город?

— Всё в руках господа, — Клариссия трижды перекрестилась вслед за сыном.

* * *

Пока нас несли в паланкине до дворца, я решил, что это отличный шанс поговорить о болгарском царе. Я подробно объяснил Иннокентию III текущий расклад в том регионе, шаткое положение новообразованной Латинской империи, в которой моими усилиями, а также стараниями крестоносцев было устранено инакомыслие, и православная Византийская епархия вот-вот должна была войти в унию с Римско-католической церковью, под полным главенством последней конечно после избрания патриарха, выдвинутого Энрико Дандоло. Папу это безусловно радовало, он и сам получал отчёты оттуда, но видимо не такие правдивые, как я сейчас ему рассказывал, поскольку он начал хмуриться, когда я стал углубляться в тему.

— Епархии придётся дать какую-то автономию, слишком много людей осталось в городе, чтобы они быстро поменяли свою веру, — со вздохом произнёс он, выслушав меня до конца.

— Да и Бонифаций I, чтобы завоевать расположение народа, тоже не слишком хочет теперь обострять эти отношения, запрещая им проводить те службы и обряды, к которым они привыкли, — согласился я.

— Об этом мне не писали мои люди, — снова нахмурился он, — благодарю, что сообщил об этом, нужно будет усилить своё влияние там, отправив больше своих епископов.

— А что на счёт Калояна, Святейший отец? — спросил я, — вы не против выделить его царство в отдельную епархию и подтвердить его статус короля?

— Ты считаешь это таким необходимым делом? — недоумённо поинтересовался он, — он ведь православный, как и византийцы.

— На настоящий момент его царство сильнейшее рядом с Латинской империей, не считая сельджукидов конечно, но до них дело дойдёт позже, а пока он реальная угроза всему тому, что крестоносцы пытаются создать. Так что да, с ним нужно сейчас помириться, а позже, когда империя станет крепко на ноги, можно будет и пересмотреть отношения.

Папа задумчиво покивал головой.

— Хорошо, я подумаю сегодня. Ты ведь всё равно останешься у нас на ночь, завтра утром я дам тебе ответ.

— Благодарю вас Святейший отец, — с поклоном ответил я.

Глава 20

Ночью из сна меня вырвала доза адреналина, вброшенная в кровь симбионтом. Мгновенно открыв глаза, я увидел в углу комнаты открывающийся портал, который заставил и без того быстро бьющееся сердце, ещё активнее сокращаться. Я уже думал, что сделал всё, чтобы от меня отстали, но видимо недостаточно.

Меч мгновенно оказался под рукой, но сам я оставался неподвижным. Раздавшийся знакомый голос, заставил меня вздрогнуть.

— Витале! Пс-с-с, ты спишь?!

Я приподнялся на кровати, наткнувшись на взгляд самого себя, только лет двадцати пяти, причём одет он был так, как тогда, когда он спас меня от первого допроса Хронопатруля.

— Уже не сплю, — ответил я, не убирая тем не менее руку с эфеса меча.

— Есть хрономаховики Патруля? — тут же живо поинтересовался он.

— Есть, только в Венеции, я не вожу их с собой, — пожал я плечами.

— Давай, идём за ними, — он поманил меня за собой.

— Зачем? Мне и тут хорошо, — не сдвинулся я с места.

Тут он, или я, я уже сам запутался в определениях, хлопнул себя по лбу.

— Да, точно ты же один ничего не знаешь. Пошли за мной, нам нужно решить проблему с нашим перемещением во времени.

— Каким из? — поинтересовался я.

— Витале не тупи, — раздражённо ответил он, — самым первым конечно. Надо решить эту проблему, поскольку я наконец собрал всех вместе.

— Кого всех? — я не собирался идти неведомо куда, и делать неизвестно что.