Венецианское зеркало Скорины (СИ)

Валерий Ледник Венецианское зеркало Скорины

Анна

Ты, как дочь императора,

Но им в детстве оставлена,

Муза для литератора,

Красотою отравлена…

И за пазухой камешек –

Материнской гробницей,

Лишь заботою бабушек

Ты не стала волчицей.

Как построить семью,

Ты, конечно, не знаешь,

И с любовью вничью

Бесконечно играешь.

Но скажи, для чего,

Опьяняешь всех взглядом?

Ведь не любишь того,

Кто сейчас с тобой рядом.

Ты, как ангел, прекрасна,

Но тебе не помочь,

Ждёшь ты счастья напрасно, –

У тебя в душе ночь!

Бьёшься за «правоту»,

И на весь мир сердита…

Потеряв красоту,

Будешь всеми забыта.

Я встретил Аню в Полоцке, на Дне белорусского книгопечатания, посвящённом изданию первой книги полочанином Франциском Скориной 500 лет назад. Полоцк гремел и гудел, повсюду шли театральные постановки, под живую музыку поэты читали стихи, как свои, так и других авторов – от Симеона Полоцкого до Янки Купалы. По улицам проходил костюмированный парад героев литературных произведений. Попав в толпу, я растерялся: рядом со мной шляхтич Завальня с хлопком отрыл шампанское, чуть не обрызгав меня пеной.

– Даёшь Полоцкий укрепрайон! – закричал мне почти в ухо Михаил Тухачевский, промелькнув вместе со своим другом Владимиром Бекаури, гением и конструктором советских радиоуправляемых самолётов и танков 30-х годов.

Полоцк пестрел всевозможными красками, и тысячи молодых улыбающихся девушек в исторических костюмах и повседневной одежде заполнили улицы.

Я знал, что в городе выбирают «Королеву романов». Участницы должны были предстать перед жюри в образах литературных героинь. Моя коллега по работе Юля собиралась появиться на конкурсе в образе императрицы Екатерины II из романа Владимира Орлова «Каханак яе вялікасці».

И вот, издалека раздались возгласы:

– Дорогу Королеве романов!

Толпа несла на троне, украшенном страницами книг, смеющуюся брюнетку, одетую в платье и головной убор, стилизованные под XVI век.

– Что это за героиня? Кто победил? – спросил я у прохожего.

– Это Барбара Радзивилл, – ответил мне старик.

– Чёрная панна Несвижского замка из зазеркалья, – сказал я и понимающе кивнул. Тогда я и увидел Аню впервые, в роли княгини Барбары, и, даже толком её не рассмотрев, сделал вывод, что она очень симпатичная. В моей голове зазвучала композиция группы Би-2 «Барбара», а в памяти всплыли строки стиха:

Сигизмунд король долго умирал,

Грезилось ему тёмными ночами,

Что в покои входят, будто бы на бал,

Предки из Литвы с яркими свечами.

Гедымин монарха страшно укорял:

На тебе прервётся королевский род,

Ты семьи достойной так и не создал,

И продал полякам вольный свой народ!

Хватит, прекратите, кто-то вдруг сказал,

Гомон недовольных разом отступил,

Голос Сигизмунд сразу же узнал,

Перед ним была пани Радзивилл.

Над её свечой не горел огонь.

Сигизмунд любимую начал обнимать,

И его коснулась нежная ладонь, –

Пани короля стала утешать.

Пани Сигизмунд тихо прошептал:

Ты прости, тогда, в похоронный час,

Лучших магов всех я к себе позвал,

Чтоб ещё с тобой встретиться хоть раз!

Мне лицо твоё в зеркале явилось,

Хоть молчать мне маг строгий дал совет,

Я тебя окликнул, зеркало разбилось,

И теперь тебе в рай дороги нет!

Молвил Гедымин: можно ей помочь,

Чтобы пани в рай путь был освещён,

Свет своей души дай ей в эту ночь,

Правда, без него дух твой обречён!

Я тебя любить вечно обещала,

За любовь страдать, видно, мой удел, –

Прошептала пани и во тьме пропала,

Щёку короля поцелуй согрел…

Я стал пробиваться сквозь толпу, сторонясь шумного парка. Дойдя до кафе «Арсенал», я заказал там чашечку кофе и уединился на улице. И вновь я столкнулся с Барбарой Радзивилл. Аня прошагала мимо меня, села на скамейке и начала рассматривать открытку из ткани. Мне кто-то рассказывал, что мастера пэчворка обмениваются между собой работами из лоскутов ткани по почте. На открытке Ани был изображён маяк, лавандовое поле и морское побережье. Под стать картинке из лоскутов, погода была солнечной, и свежий ветер трепал конверт в руках незнакомки. В лице Ани присутствовало что-то неземное, мистическое, как на лицах с фресок художников Возрождения: восторженный сияющий взгляд и чарующая улыбка невольно притягивали внимание.

Аня сидела на скамейке одна. Я бы не решился подойти и познакомиться с ней, но вмешался случай.

В этом же кафе, за соседним столиком, отдыхал посетитель лет сорока пяти с бокалом пива, в зелёной майке и штанах цвета хаки. Он ругался и вязался к официантке, пока та не спряталась от него внутри кафе.

– Предатели, все вы продажные суки и предатели! Да-да, все! – сбивчиво сказал выпивоха и многозначительно нарисовал указательным пальцем круг в воздухе над своей головой. Затем он обратил внимание на Аню, взял бокал и пересел на скамейку около неё. Девушка поморщилась и демонстративно развернулась к нему спиной.

– А я тебя знаю! Ты продаёшь в «Манеже» всяких слоников и вазочки. Смотри на меня, тварь, когда с тобой разговаривают! – закричал он. Аня нехотя и испуганно повернула лицо в направлении пьянчуги.

– Эй ты, ветеран пивных войн и лидер клуба беззубых обольстителей, оставь девушку в покое, – вымолвил я.