Венеция Казановы

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«По мнению Джованни Скарабелло, женщины в Венеции составляют четвертое сословие — наряду с патрициями, горожанами (cittadini) и плебеями (popolani). Значимость этого сословия велика не только благодаря его численному превосходству. Они исполняют основную функцию в государстве, а именно красотой своей создают и прославляют великолепие города. Как мы уже могли убедиться, Венеция — это вторая Венера. Согласно преданию, совершенная красота Венеции происходит от ее богини-покровительницы; красота венецианок — эстетический канон, воплощенный и увековеченный в литературе и живописи: белизна кожи, оттененной жемчужинами и шелками, редкостный цвет волос, которые женщины «отбеливали», сидя на балкончиках и подставляя головы яркому солнцу, очаровательной формы руки и ноги. Венеция славит красоту своих женщин и использует ее в политических целях».

В Венеции времен Джакомо Казановы любая женщина, вне зависимости от рода ее занятий и общественного положения, постоянно была объектом демонстрации: город гордился своими женщинами в такой же степени, как гордился своим богатством и своей свободой.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«Женщины представляют общественно полезную ценность, они наравне с прочими гражданами служат Светлейшей, но своим собственным оружием».

Завершая эту тему, хотелось бы отметить, что в XVIII веке в Венеции женщины составляли более половины населения. Согласно статистике, их рождалось меньше, но выживало больше. Так, например, в период между 1682 и 1711 годами ежегодно рождалось примерно 2640 мальчиков и 2480 девочек, однако умирало 1350 мальчиков и только 1180 девочек.

Погуляв примерно полчаса в районе Эрберии и поразмышляв о превратностях жизни, Казанова вернулся к себе и с удивлением обнаружил, что дверь открыта, а замок двери сломан. По словам хозяйки, «Великий господин» («Messer Grande»), как именовался тогда шеф жандармов в Венецианской республике, с целой шайкой своих подчиненных ворвался в дом и перевернул все вверх дном, утверждая, что ищет контрабанду — чемодан, полный соли[14]. Ему якобы было известно, что накануне чемодан внесли сюда. Хозяйка объяснила, что действительно накануне был выгружен с лодки чемодан, но в нем была одна лишь одежда. Шеф жандармов осмотрел предоставленный ему чемодан и, не сказав ни слова, удалился.

Возмущенный Казанова тут же побежал к господину Брагадину, чтобы рассказать ему о произошедшем, а тот, внимательно выслушав своего протеже, сказал:

— Чемодан с солью — всего лишь предлог. Приходили за тобой и искали тебя. Ангел-хранитель уберег тебя, теперь же спасайся. Мне пришлось восемь месяцев быть Государственным инквизитором, и я знаю, каким образом совершаются предписанные Трибуналом аресты. Поверь мне, сын мой, отправляйся немедля в Фузину, а оттуда скачи на почтовых лошадях без остановки во Флоренцию и оставайся там, покуда я не напишу, что все обошлось и ты можешь вернуться. Бери мою четырехвесельную гондолу и срочно отправляйся.

Но Казанова не послушал своего умудренного опытом покровителя. Он заявил, что не чувствует за собой вины, а посему никакой Трибунал ему не страшен. Господин Брагадин, давно считавший Казанову своим сыном, возразил ему, сказав, что Государственные инквизиторы могут признать его виновным даже в неизвестных ему самому преступлениях. На это Казанова ответил:

— В их власти арестовать меня, но бояться мне не пристало.

Он полагал, что ни в чем не повинен, а если теперь сбежит, то этим постыдным поступком только докажет свою вину. Каким же наивным он тогда был человеком…

Канцелярия «Великого господина», где Казанова провел четыре часа после ареста

Ранним утром 25 июля 1755 года Джакомо Казанова был разбужен громкими ударами в дверь.