Венеция. Прекрасный город

Длинная мантия затрудняла быструю ходьбу, так что походка патриция обычно была медленной и осторожной. В 1611 году Томас Кориат писал: «Они низко кланяются друг другу, вежливо и учтиво, сгибаясь и прижимая правую руку к груди». Черный был цветом серьезности. Черный был цветом анонимности. Черный содержал элемент угрозы. Он символизировал смерть и правосудие. Пристрастие к черному цвету длилось тысячу лет – его прочность показывает, насколько консервативна венецианская социальная традиция во всех своих проявлениях. В самом деле, этот стиль до сих пор актуален. И на улицах Венеции XXI века можно увидеть молодых людей в длинных черных плащах. В одежде современных венецианцев по-прежнему есть нечто экстравагантное, театральное.

Но особенно усердствовали молодые аристократы, принадлежавшие в период Возрождения к одному из многочисленных городских клубов, или calza (чулочных) гильдий, таких как Triumphanti (Победители), Valorosi (Достойные), Immortali (Бессмертные) и Principali (Главные). У членов этих гильдий чулки, надевавшиеся на правую ногу, были сшиты золотыми и серебряными нитями и сверкали драгоценными камнями и жемчужинами. Их надевали поверх плотно облегающих штанов до колен, они доходили до бедер. Наряд дополнял бархатный дублет поверх рубашки струящегося шелка. Длинные золотистые волосы юношей зачастую были крашеными. И, наконец, они душились. Стоит ли удивляться, что в самом ненатуральном городе духами пропитывали все – шляпы, рубашки, носки, платки, даже деньги.

Чулочные гильдии наиболее известны театрализованными появлениями на церковных праздниках и свадебных торжествах, где молодые мужчины и женщины демонстрировали себя. «Мы были в клубных чулках, – писал один из таких юношей, Джакомо Контарини, брату в январе 1441 года, – в накидках из александрийского бархата, отделанного серебряной парчой, в дублетах малинового бархата с рукавами с прорезями, подпоясанных малиновым же кушаком и с беличьим подбоем, на головах шапки alla Sforzesca». Sforzesca, то есть а-ля Франческо Сфорца – знаменитого condottiero  (кондотьера), командира наемников. До его победы в Венеции была мода носить шапки а-ля Карманьола, по прозвищу прославленного condottiero Франческо Буссоне. Это показатель любви венецианцев к тривиальному и триумфальному, выражаемой в самой театральной из всех возможных форм.

Венецианский аристократ, в самом благородном представлении о нем, имел орлиный нос и высокие скулы; это был государственный деятель и аскет. Его кожа была бледна. Резкая смена образа произошла в 1529 году. Венецианские мужчины начали коротко стричь волосы и носить бороды. До этого волосы были длинными, а борода позволялась только в знак траура. Один или двое на пробу поменяли внешность, все остальные разом последовали за ними. Были и другие, более общие изменения. В конце XVI столетия, к примеру, костюм стал свободнее и шире, чем модный ранее облегающий. Причины этого неясны, они таятся в человеческом влечении к новизне и трансформации. В наши задачи не входит писать историю моды. Важно лишь признать, что венецианцы и венецианки к одежде в основном относились как к театральному костюму.

В XVIII веке по улицам Венеции ходили зазывалы, выкрикивавшие состав трупп и время представления новейших пьес. Венецианцы были известны всей Европе любовью к театру. Эта страсть коснулась всех классов, от гондольера до аристократа, и наиболее очевидно проявилась в необычайном успехе commedia  dell’arte. Эта форма импровизационной комедии впервые появилась в Венето в XVI столетии, хотя ее древние истоки бесспорны, будь то классическая драма или праздничный ритуал. Одна из главных фигур – Панталеоне, или Панталоне, венецианское имя, относящееся к узнаваемо венецианскому персонажу веселого и глуповатого старого купца.  (Венеция действительно управлялась стариками.) Он был одет в красный костюм, черную шапку, красные турецкие туфли-шлепанцы – в знак того, что торговал с Востоком. На его шестой возраст, по словам Жака из «Как вам это понравится» Шекспира, указывают сползающие «штаны, что с юности берег, широкие для ног иссохших»[7]. Он говорит на венецианском диалекте. Предполагается, что его имя происходит от искаженного pianta leone (сажай льва), подразумевается лев Святого Марка на флаге венецианских купцов. Его преследует грех алчности, алчности богатого человека, который боится потерять то, что имеет, в отличие от бедного, который хочет еще. Он робок, он пацифист, тем не менее он хочет завоевать мир с помощью торговли и завидует всему и всем; он фанатичный патриот и отчаянный скряга, он высокопринципиален, но коварен; он так боится быть одураченным, что бросается сломя голову в те самые ситуации, где его гарантированно одурачат. Он представляет нечистую совесть Венеции.