Венеция. Прекрасный город

Основные строительные материалы в Венеции – дерево и кирпич; камень используется в основном для отделки. На уровне воды выкладывается фундамент из истрийского камня, который непроницаем для влаги. Рёскин описывал этот камень, который добывается на материке  (в самой Венеции, разумеется, нет своих карьеров), как «гладкие, блестящие, точно морская вода, каменные пластины, которые звенят под ударами молота, будто бронзовые колокола». На каменном фундаменте возводятся стены из кирпича, покрытого штукатуркой, так что церковь или дом тоже начинают блестеть. Отсутствие массивных каменных стен также придает строениям ни с чем не сравнимую легкость, воздушность. Благодаря этому Венеция производит впечатление плавучего города.

В Галерее Академии картина Тициана «Введение во храм Девы Марии»  (1534–1538) висит на стене, которая когда-то была частью холла albergo (благородного братства); на переднем плане картины изображена величественная лестница, по которой поднимается юная Дева. Стороннему наблюдателю может показаться, будто лестница покидает рамки холста и продолжается в реальном мире, так как слева от полотна расположена башенная лестница самого albergo, которая, в свою очередь, словно вторгается в художественное пространство картины. Кроме того, среди людей, окружающих Богородицу, видны узнаваемые персонажи – это члены того самого братства. Для венецианской живописи вообще характерно включать в сюжет местные приметы и подробности. Так, задняя стена во «Введении…» сложена из белых и розовых кирпичей, расположенных ромбом, что является прозрачной отсылкой к фасаду Дворца дожей.

Когда в конце XV века Карпаччо в цикле картин о Святой Урсуле понадобилось написать Кёльн, он просто изобразил Арсенал, расположенный в районе Кастелло. Тинторетто регулярно использовал площадь Святого Марка в качестве декорации для библейских чудес. Дома бедняков и магазины на его полотнах срисованы с венецианских интерьеров. Тинторетто поместил своего современника Аретино в толпу людей, наблюдающих за распятием  (1565). Изображенный на картине Веронезе «Чудо Святого Пантелеймона»  (1587) старик, держащий на руках чудесным образом исцеленного младенца, на самом деле – приходской священник церкви Сан-Панталон, который когда-то заказал живописцу эту работу. И снова следует заметить, что это вовсе не попытка прославить конкретного человека; напротив, оказываясь среди удостоившихся божественной благодати людей, он тем самым свидетельствует о благословении, лежащем и на самом городе.

Когда Тициан изображал упомянутый в Евангелии от Луки чудесный лов рыбы, он позаботился о том, чтобы рыбаки стояли в позах, характерных для венецианских гондольеров. Считается, что на всех картинах, написанных на новозаветные сюжеты, Тинторетто заставлял апостолов жестикулировать так, как венецианские лодочники. На картине «Патриарх Градо исцеляет одержимого у моста Риальто»  (1494) Карпаччо во всех подробностях изобразил и деревянный мост, и вывеску таверны «Осетр», и дома по обеим сторонам Большого канала, и членов братства, официальным художником которого он был, благодаря чему полотно со всеми его кирпичными стенами, балконами и дымоходами становится настоящим гимном поэтике городского пейзажа. Венецианские живописцы чаще, чем какие-либо другие художники мира, изображали на своих картинах родной город. И никогда прежде ни один город и люди, его населяющие, не оказывали столь сильного влияния на художественную традицию.

Глава 23 Просвещение и язык

Ренессанс пришел в Венецию сравнительно поздно. Возрождение гуманистической литературы и классического образования проникало в город медленно, спастически, и это было вполне объяснимо: венецианская почва вряд ли была благоприятной для этого процесса. Граждане Венеции никогда не отличались стремлением к знаниям или к образованию ради образования. Отвлеченные исследования были чужды им в той же степени, что и абстрактное теоретизирование. Еще в 1404 году итальянский гуманист Джованни Конверсино, проживавший на материке, писал, обращаясь к венецианцам: «Даже если бы вы вдруг захотели стать учеными, у вас ничего бы не вышло; все, чем вы владеете, вы добыли с помощью тяжелой работы, таланта и умения рисковать». Действительно, сама необходимость постоянной борьбы за существование неизбежно отодвигает абстрактные принципы на второй план. Кроме того, не исключено, что Венеция не участвовала в итальянском Возрождении по той простой причине, что никогда не принадлежала к континентальной Италии, на земле которой расцветали классическое искусство и литература. Можно даже сказать, что литература никогда не была частью фундамента, на который опирался город.