Венганза. Рокировка

По глазам Хавьера видел, что он полностью верит в эту чушь о нашем с Мариной родстве. Но я даже на гребаное мгновение не допускал подобной мысли. И если честно, мне было плевать. Единственное, что действительно оставалось важным, это мои чувства к ней, и ничего больше.

— Забудь и больше никогда не поднимай этот вопрос! — поставил стакан на стол, приготовившись ударить его, если услышу еще что-нибудь, настолько же нелепое.

— Как скажешь, — пожал плечами.

— Теперь проваливай и займись часовыми у дома Переса.

Без лишних слов Хавьер покинул кабинет, оставив меня наедине с тяжелыми мыслями. Мне хотелось отгородиться от всех переживаний и чувств, впившихся в моё сердце пиявками, выкачивающими из него всю жизненную энергию. Одиночество тяготило меня сильнее, чем раньше, превращаясь в подобие электрического стула, пропускающего через меня вместо электрического тока боль отчаяния и безысходность, насилуя тело и вытягивая душу. Схватив бутылку, лег на диван, зажимая её в руке и удерживая на животе. Я собирался напиться до беспамятства, и ни одна живая душа не помешает мне выплеснуть весь накопленный внутри меня шлак.

Стук в дверь прервал поток мыслей, уносящих снова на трассу и территорию заброшенного завода, где я в последний раз видел Чику.

— Пошёл к чёрту! — крикнул через дверь, уверенный, что, кто бы ни находился по другую сторону двери, благоразумно последует прочь.

Стук повторился, не собираясь останавливаться, окончательно срывая у меня тормоза. Вскочив на ноги, направился к двери, представляя, что сделаю с наглецом.

— Я сказал, проваливай п… — распахнул дверь, собираясь разбить бутылку о голову ублюдка и замер.

Передо мной стояла Марина, испугано смотрящая на меня из-под густых ресниц.

— Привет, Диего! — тихо сказала она, сжимая крепче ручку чемодана. — Я ушла от Пабло.

Глава 21

Порывы ветра раздували волосы, кидая их на лицо. Убирая непослушные пряди, щурилась от потоков воздуха, всматриваясь на берег. С минуты на минуту должен был подъехать Диего, и я не могла сдерживать волнение, охватывающее меня каждый раз в предвкушении встречи. Я походила на ребенка, с нетерпением ожидающего рождества, чтобы поскорее увидеть под ёлкой подарки, упакованные с любовью специально для него. Так и для меня каждое возвращение Диего домой напоминало рождественское утро. Стоило увидеть его мотоцикл на подъезде к вилле, как в животе вспархивали тысячи бабочек, радостно трепещущих крыльями, заполняя меня изнутри. Не взирая ни на что, он был моим праздником.

В течение дня, оставшись наедине с мыслями, я корила себя за эту радость, за счастье окрашивающее каждый момент, проведенный рядом с ним. Стыдясь собственных эмоций, заставляла себя его ненавидеть, намеренно прокручивая в мыслях ад прошлого. Именно тогда вновь просыпались страх и злоба, преследующие меня на протяжении всего прошлого года. Пропустив через себя эти ощущения, четко видела конечную цель, а мысли о дочке выдвигали на передний план единственные чувства, не знающие сомнений. Я тосковала по ней так сильно, что хотелось рвать на голове волосы от мрака вынужденной разлуки. Всей душой стремясь вернуться к ней, вновь желала как можно скорее завершить дело и почувствовать в руках её тепло и самый сладкий запах в мире.

Но стоило Диего появиться рядом, как все отходило на второй план. Казалось, во всей вселенной остались только мы, парящие высоко в небе между звездами. Находясь с ним, я буквально физически ощущала, что могу дотронуться до любого светила. Более того, в такие моменты моим светилом становился он.

Я забыла за этот год то, как он выглядел в моменты счастья. Диего будто заново открылся для меня с той, другой, стороны, которая была знакома лишь мне и никому другому. Каждая улыбка, каждое ласковое слово, каждый нежный взгляд — всё это он дарил мне одной. И осознание этого переворачивало мой мир с ног на голову. Мозг отключался, стоило Диего сказать: «Привет, Котёнок». Тогда переставали иметь значение любые доводы рассудка, потому что я забывала обо всем. Видела лишь его, чувствовала лишь его, была лишь его. Всматриваясь в его глаза, понимала, что могу дышать полной грудью только рядом с ним. Он стал моим воздухом. И пусть, когда он уходил, я осознавала ненормальность подобной зависимости, как и наличие таких сильных чувств к человеку, которого намерена отправить гнить за решетку до конца его дней. Но успокаивала себя тем, что у нас есть лишь эти мгновения, стремительно подходящие к концу, и хотела прожить их так, как не смогу больше никогда и ни с кем другим. Время расплаты по счетам неминуемо настанет, и тогда кроме боли и страха в памяти яркой вспышкой останется это время. Я не верила, что смогу испытать вновь хоть что-то подобное с другим человеком. Таких, как Диего, больше не существует. Каждая эмоция с ним достигала предела, затмевая все остальные, неважно, приносила она счастье или горе. Но лишь он способен вознести меня к солнцу, обжигая его лучами, оставляя затем парить в облаках, заглушая боль ожогов поцелуями.