Венганза. Рокировка

— У меня достаточно времени, чтобы тебя выслушать, — закурил Денни.

— Что ж, — почесал переносицу, делая большой глоток воздуха. — Она нашлась.

— Марина нашлась? — босс удивленно вскинул брови.

Я молча кивнул, наблюдая за восторгом на его лице.

— Что же ты раньше не сказал! — воскликнул он, наклонившись вперед. — Поздравляю! — похлопал меня по плечу. — Ни на секунду не сомневался, что ты вернешь эту девочку.

Я молча принимал его поздравления, не зная, стоит ли вдаваться в подробности. На языке вертелось множество слов, и ни одно из них я не решался озвучить. Втягивание в свои проблемы третьих лиц вряд ли приведет к чему-то хорошему. Поэтому, лучше оставить все при себе.

— Тогда не понимаю, почему ты по-прежнему такой озадаченный?

— Временные сложности в отношениях, — слегка улыбнулся, надевая маску, скрывающую настоящие эмоции.

— Главное, что она нашлась, верно? А с остальным вы разберетесь. Не сомневаюсь, что ты сможешь справиться со всеми препятствиями, — выпускал клубы дыма Денни, прищурившись, вглядываясь в меня.

Смуглое лицо, покрытое родимыми пятнами и глубокими морщинами, завораживало. Я всегда считал, что на восемьдесят процентов своим успехом Денни обязан природному обаянию. Несмотря на сферу деятельности, он располагал окружающих к себе, получая всё необходимое. Не зная, кем он является, люди добровольно раскрывались ему, расплачиваясь за излишнюю доверчивость после. Большой Денни умел получить желаемое без помощи оружия, и лишь тогда, когда дело заходило в тупик, в ход шли всё возможные методы. И в минуты спокойствия, как и в минуты гнева, ему удавалось сохранить невозмутимость и хладнокровие. Эта его способность восхищала и пугала одновременно. Словно, решение о том, будет человек жить или гнить где-нибудь в канаве, было чем-то вроде подписи на списке деталей, необходимых для починки автомобиля.

— Верно, остальное не важно, — широко улыбнулся ему в ответ, вспоминая встречу с Мариной в кафе на пирсе.

Узнать, где она находится, не составляло труда. Мои люди следили за каждым её шагом. Поэтому назначить встречу с партнерами именно в том месте, куда она приходила почти каждый день, в надежде на встречу с ней, оказалось вполне логичной идеей. Она была там одна, погруженная в мысли и закат. Чёрт, даже если её не оказалось тогда на пирсе, то я бы назначал новые и новые переговоры, дожидаясь Котёнка. Мне повезло, что Марина оказалась в нужное время и в нужном месте. Увидев её там в полном одиночестве, я изо всех сил сдерживался, чтобы не схватить Чику в свои объятия и не целовать до тех пор, пока не сотру губы в кровь. Но я потерял право целовать её, как и потерял право прикасаться к ней без разрешения. Она стремилась избавиться от меня так сильно, что придумала идиотскую историю про девушку Кэндис, собирающуюся замуж за придурка Переса, прекрасно понимая в бесполезность подобных легенд. Моей задачей стало сделать так, чтобы она простила меня. Ну а в случае, если её легенда окажется правдой, предстояло влюбить её заново в себя, благодаря бога или черта за свежий старт. Только я не верил в амнезию, как и в существование второй такой же девушки как мой Котёнок.

С бешено колотящимся сердцем я приближался к Марине, предвкушая момент, когда наши глаза встретятся. Я ждал искры узнавания или интереса, искусно прикрытого холодностью и равнодушием. Но передо мной всё так же сидела лишь её оболочка, которую заполнили совершенно другим человеком. Находясь рядом с этой холодной, как лёд, и закрытой девушкой, не знал, в какую сторону нужно двигаться для разрушения выстроенной стены. Но я, чёрт возьми, не собирался притворяться кем-то другим. Однажды она смогла полюбить меня таким, какой я есть, и если это произошло однажды, то я сделаю невозможное и войду в ту же самую воду.

Намерение дать ей время привыкнуть к моему присутствию таяло с каждой секундой, проведенной рядом с нею. Казалось, что чем дольше я бездействую, тем сильнее позволяю расти пропасти между нами. Смотрел в ее глаза цвета моря, вдыхал запах и понимал, что пропадаю. И чем дальше она будет от меня, тем глубже меня будет затягивать трясина отчаяния. Молча смотреть за тем, как моя женщина отдает всю себя другому, равносильно добровольному сдиранию кожи. Роль стороннего наблюдателя не для меня. Счастье Марины было одним из главных моих приоритетов, но только я способен подарить его ей. Пришло время решительных мер.