Венгерский политический детектив

Проходит не более десяти минут, и над озером появляется черная точка. Она быстро приближается, растет, однако шум доносится до слуха лейтенанта лишь в тот момент, когда вертолет оказывается над головой. Хорн останавливает мотор яхты, прихватывает с собой документы; оранжевый нейлоновый дождевик с капюшоном уступает место форменному мундиру. Тем временем вертолет зависает над яхтой, и от него тотчас же отделяется какой-то черный, громоздкий предмет, но Хорн знает, что это вовсе не предмет, а человек. Быстро разматывается стальной трос, опуская мужчину, и вот уже можно рассмотреть его лицо. Он молод, примерно одних лет с лейтенантом. Хорн уже наготове, и в тот миг, когда пришелец ловко хватается за перила палубы, он цепляется руками за петлю троса.

— Не беспокойтесь, господин лейтенант, доставлю ваш корабль к берегу в целости и сохранности! — задорно выпаливает молодой сержант.

— Ладно... а ключи оставьте в полицейском участке, там же, в порту!

— Будет сделано, господин лейтенант!

Хорн взмывает в воздух. Не успел он сделать знак пилоту, как почувствовал, что плывет вверх. Проворно крутится лебедка, сматывая стальной трос.

«Белла» остается далеко внизу и кажется сейчас совсем крохотной.

7

Вигау, 10 часов 20 минут

— Полиция блокировала все подступы к тоннелю, — докладывает Плюме.

Распахивается дверь, и в диспетчерскую входит мужчина в форме капитана полиции. Фуражку он держит под мышкой, как и положено по уставу. На вид ему около сорока. Он темноволосый и темноглазый; проницательный взгляд и несколько крупноватый римский нос придают его лицу решительное выражение.

— Капитан Вольф! — с облегчением восклицает Манакор. — Рад приветствовать вас в нашем безрадостном положении...

— Доложите обстановку! — прямо, без обиняков, приступает капитан. Он ни с кем не здоровается, да и не смотрит по сторонам. С Манакором он знаком лично, а остальные его не интересуют. Фуражку свою он с размаху бросает на вешалку.

— Пока без перемен, — отвечает Манакор и подробнее вводит капитана в курс дела.

Тем временем раздается телефонный звонок: из ближайшей больницы справляются о масштабах катастрофы, чтобы знать, на какое количество раненых надо рассчитывать. Манакор затрудняется с ответом, и капитан берет у него из рук трубку. Он предлагает директору больницы привести хирургический корпус в полную готовность и ждать, пока не последуют другие распоряжения. «Не помешало бы, — добавляет он в заключение, — направить еще по одной карете «скорой помощи» к обоим концам тоннеля».

— Господин Тисс прибыл, — докладывает один из техников, стоящий у окна. У Манакора вырывается глубокий вздох, хотя щека дергается в нервном тике. К счастью, этого, кажется, никто не замечает. Лишь немногие, близкие Манакору люди знают, что главный инженер недолюбливает Тисса.

Прежде чем зять и полномочный представитель директора успевает подняться на второй этаж, Плюме указывает на один из пультов, где тревожным огоньком вспыхнула красная лампочка.

— Кто-то вошел в убежище номер тридцать восемь!

— Что это за убежище? — тотчас интересуется Вольф.

— Через каждые двести пятьдесят метров в стене тоннеля встроены небольшие помещения с узким проходом. В случае пожара там может укрыться человек пятьдесят... Так вот, фотоэлемент сигнализирует, что в помещение кто-то вошел, может быть, и не один человек, а несколько...

— Думаете, это террористы? — спрашивает капитан.

— Возможно. Впрочем, ведь в тоннеле находятся не только террористы... — Манакор не успевает закончить фразу, так как в этот момент появляется господин Тисс — пожилой мужчина с благообразной сединой на висках и отталкивающе неприятным выражением лица. Среди подчиненных он не пользуется симпатией, его считают человеком замкнутым, суровым, не способным на проявление чувств, не имеющим каких бы то ни было слабостей.

Манакор поспешно представляет друг другу офицера полиции и главу фирмы, затем продолжает прерванную фразу:

— Между двумя пунктами, где была открыта стрельба, в момент нападения находилось не менее десятка машин.

— Значит, пассажиры десяти машин теперь являются заложниками, — хладнокровно подытоживает капитан Вольф. Тисс молчит, но губы его сжимаются тонкой полоской.

— У входа в каждое такое убежище висит телефонный аппарат для связи на случай аварии, — говорит Манакор. — Так что мы могли бы позвонить террористам...

— Это было бы крупнейшим психологическим просчетом с нашей стороны, — качает головой капитан Вольф. — Террористы чувствуют себя хозяевами положения и наверняка объявятся сами, в этом можно не сомневаться. Вот увидите, они не заставят долго ждать...

— Тогда звонок раздастся по этому телефону, — говорит Плюме, указывая на кремовый аппарат у края пульта, ничем не отличающийся от множества других телефонных аппаратов. — Я подключу к нему линии всех убежищ.

— А можно ли записать разговоры на пленку? — тотчас осведомляется Вольф.

— Разумеется, господин капитан.