Veni, vidi, vici

— У разных народов свое представление о празднествах. Не знаю, как в тех местах, из которых пришел ты, но здесь, например, если знатная и обладающая властью девушка до своего семнадцатилетние не найдет того, кого с радостью назовет своим мужем, то ее выдадут замуж за того, кто стоит с ней на одной ступени знатности. В день, когда Упулере — бог Солнца празднует свой вечный брак с Упунуса, богиней земли, все девушки, достигшие семнадцатилетия, обязаны вступить в брак. Так повелел однажды Ит Матроми, наш верховный Господин, и так продолжается уже тысячи лет. В этот же день приносится Великая жертва, обеспечивающая процветание нашей благословенной земли.

Пока она говорила, в глубине обращенных на меня глаз я увидел отблески зеленоватого пламени. Что-то мне совсем перестало здесь нравиться. А что, если цугцванг означает, что в пределах этого острова меня в любом случае поймали бы и принесли в жертву, как вариант? Что бы я не делал и как бы не трепыхался? Думаю, что этому, как его, Упулере понравилась бы жертва из целого императора, потому что насколько я понимал, богам абсолютно безразлично из какого мира приходит их жертва, они чувствуют саму суть или сущность человека, а обычным человеком меня назвать никак нельзя, по крайней мере, не в глазах всевышних. Вот только я очень сильно сомневаюсь, что на это рассчитывали организаторы состязаний. Почему-то мне кажется, что это уже слегка чересчур. И где, в таком случае, Ольга?

— Дай догадаюсь, именно сегодня этот знаменательный день? — я наполовину вытащил кинжал из ножен.

— Нет, — она покачала головой. — Этот знаменательный день, как ты сказал, состоится завтра. Ровно в полдень, когда Упулере будет освещать своим присутствием каждый закоулок храма, в котором славят его ежедневно. И тогда ты сможешь увидеть и услышать каждого, кто населяет это место.

— Кто ты такая? — я сделал шаг назад, упираясь спиной в дверь.

— Мое имя Генитсоа, и завтра я стану верховной жрицей Упулере, когда моя девственная кровь, которую освободит муж мой, смешается с кровью жертвы на алтаре двух сердец.

— Это самое большое извращение из всех, о которых я слышал. Ты в курсе, что ненормальная? — я, уже не сомневаясь, выхватил кинжал. — Почему я никогда не натыкался в Сети на эти традиции, которые, как оказалось до сих пор кто-то практикует?

— Потому что здесь запрещена Сеть, — Генитсоа улыбнулась и сделала шаг в мою сторону, не обращая внимание на направленный прямо в ее сердце кинжал, от которого во все стороны начали расходиться магические эманации. — Почти пятьдесят лет назад мы вышвырнули французов, которые пришли на наши земли, как завоеватели. Алтари наших богов в тот период истории были залиты кровью этих животных, — ее красивое личико исказилось. — Они хотели, чтобы мы отреклись от своей веры и целовали им пятки, но этого не случилось и никогда не случится. Хотя мы оставили их язык, чтобы общаться с пришлыми, торговля есть торговля, просто для иноземцев эта часть острова закрыта Великим пологом. Наши шаманы в некоторых вещах гораздо могущественнее ваших магов. О наших традициях просто никто не знает. А раз о них никто не знает, то и запретить никто не сможет, как и отнять силой. Но совсем другое дело, когда чужаки приходят вот так, словно появляются из ниоткуда. В этом есть знаки Богов, и мы не можем их игнорировать.

— Я никогда не стану жертвой вашему паршивому божку, лучше уж в бою погибнуть, — процедил я, перехватывая кинжал поудобнее. Шаги за дверью были мне хорошо слышны и, в то мгновение, когда дверь распахнулась, я сумел отпрыгнуть в сторону, нанеся удар.

Я не знаю, когда и каким образом Генитсоа сумела их вызвать, или как-то намекнуть на то, что их присутствие здесь необходимо, раз уж ей удалось сделать самое главное — заманить в дом этого придурка, который почему-то решил, что ничего слишком страшного с ним здесь не произойдет, ведь устроители состязаний никак не могли устроить нечто настолько страшное и безнадежное. Во всяком случае, никаких всплесков магической активности я не заметил. Здесь стоял низкий, но постоянный магический фон, скорее всего, идущий от того полога, о котором упомянула жрица. Но, как бы ей не удалось вызвать этих трех бугаев, именно сейчас не имело значения.

Трое полуголых, с разукрашенными белой краской торсами, мужиков напали на меня одновременно и без каких-либо сантиментов. Они были как на подбор высокие широкоплечные, с разукрашенными вдобавок ко всему замысловатым узором лицами. Они ни о чем не спрашивали. Скорее всего, заманивать чужаков на радость их местным божкам уже вошло в традицию и порядок действий при этом был отработан до мелочей. Это только в плохих рассказах противники терпеливо ждут, когда герой разберется сначала с одним, потом с другим и так по очереди, пока соперники не закончатся. В жизни все происходит обычно гораздо проще и кровавее. Единственное, в чем мне повезло — размеры комнаты все же не давали бугаям окружить меня, и я сумел сопротивляться.