Veni, vidi, vici

Узкая тропа терялась в молочно-белом тумане, сквозь который ничего невозможно было рассмотреть. К моим ногам жалась Соня, но взволнованной она все-таки не выглядела, да и никакого ощущение грядущей опасности от нее я не ощущал, просто, по всей видимости, таким вот нехитрым образом выражала свою радость от того, что ее бедовый хозяин снова рядом с ней. А еще я заметил, что большая кошка старалась не подходить к краю тропы, скрытой в тумане так, что даже было не различить край там или нечто иное, словно там, за ее пределами, было опасно.

Пантера не волновалась, в отличие от Назаровой, которая вскочила на ноги, и тут же взвыла, хватаясь за голову, оставляя у меня в руке прядь своих волос. Я не успел ее отпустить, просто перестал замечать, что моя ладонь запуталась в рыжеватой копне. Она же, похоже, и вовсе не замечала, что ее как-то удерживают.

— К краю не подходи, — тихо посоветовал я Ольге, тем самым переключая ее внимание на себя. Не хотелось бы, чтобы все так печально закончилось, сразу после того, как мы избежали ритуального жертвоприношения.

— Что это? Где мы? Что, вашу мать происходит? — она прижала руки в горящим щекам и в упор посмотрела на меня.

— Полагаю, что кто-то из твоих недоброжелателей решил больше не пытаться тебя просто похитить, а убить. В данном случае, от ритуального кинжала жреца на церемонии его бракосочетания во имя бога Солнца.

— Какого бога Солнца? — она помассировала виски и так жалобно посмотрела на меня, что у меня закрались подозрения о том, что она вообще ни хрена не помнит, и более-менее очухалась уже на алтаре.

— Что последнее ты помнишь? — осторожно спросил я, подходя к ней ближе. Судя по состоянию девушки, до обычной истерики оставалось только рукой подать.

— Мы с тобой находились в комнате, потом мир перевернулся, и я увидела тебя с кинжалом надо мной. Еще какие-то обрывки, то ли сна, то ли яви, но голова у меня болит, словно меня чем-то накачали. — Она поморщилась, немного успокоившись, погрузившись в собственные воспоминания. — Так о каком боге Солнца ты говорил?

— Откуда я знаю? — я развел руками. — Этих богов Солнца было и, подозреваю, до сих пор существует великое множество. Вот как зовут конкретно этого, я принципиально не запоминал. Что ты на меня так смотришь? Наши предки, чтобы ты знала, тоже Солнцу поклонялись. Ярило, к примеру. Бог Весеннего Солнца не только Богом страсти и плодородия считался, но еще и волчьим пастырем. И это очень странно, потому что оборотни все-таки предпочитают Солнцу Луну. Но, наши предки верили, что так оно и есть.

Говоря все это, я оглядывался по сторонам, до боли в глазах всматриваясь в окружающий нас плотный туман. Пару раз мне показалось, что мимо нас прошли какие-то тени, словно неподалеку есть еще одна похожая тропинка, по которой в этот самый момент кто-то идет. Как бы я не вслушивался в окружающую нас тишину, но никаких посторонних звуков так и не смог услышать. Я даже поймал себя на мысли, что меня действительно напрягает во всей этой ситуации: вокруг стояла полная тишина, и была она настолько плотной, что звуки сквозь нее проходили с трудом. Как я понял, действие зелий, наконец, начало проходить, раз я смог сквозь гул и шум в голове, который постепенно сходил на нет различить подобное.

— Откуда ты это знаешь? — Ольга дотронулась до моего обнаженного плеча, возвращая меня в реальность, а когда я повернулся к ней, то вздрогнула и нахмурилась. Ах, да, меня же размалевали так, что мать родная не узнает.

— Откуда я знаю, что? — я погладил Соню по голове и попытался мысленно ее позвать, чтобы попросить вывести уже нас отсюда.

— Ну, про Ярило...

Назаровой было страшно. Она нервно вздрагивала, оглядываясь по сторонам, и, в конце концов, плюнув на все условности, прижалась ко мне всем телом, словно надеясь, что я смогу защитить ее от всех опасностей. И это после того, как я ее едва не прирезал совсем недавно. Она же не могла в тот момент знать, что я не в себе. Никогда не пойму, что движет женщинами в тот или иной момент. Что же касается ее вопроса... Я не знаю, что ответить. Мне не положено было знать такие вещи. Все-таки как ревностный христианин и глава Православной церкви Российской империи я должен был гнать от себя любые упоминания о язычестве, словно это самая большая скверна, которая только возможна. Но мне были всегда интересны не совсем обычные вещи, да и за моим окружением в детстве, когда еще и речи не шло, что я стану наследником престола, а затем и императором. Так что, мне было, где самых странных знаний и привычек нахвататься. Ведь, когда тот же дед спохватился, что внук у него, как сорняк растет, было, на самом деле, уже поздно что-то менять. Что выросло, то выросло, как говорится.