Венок из роз

– Что за странные речи я слышу, молодой человек? – вновь возвысил голос Вильям Вестерлинг. – Моя дочь обещана в жёны молодому Бэйру…

– В жёны? – высокомерно хохотнул принц Айдаган. – Но я вовсе не в жёны хочу её взять. Принцы не женятся на дочках знаменосцев.

– Вы оскорбляете меня!

– Мне нет до вас никакого дела. Вы можете отойти в сторону или остаться лежать на этим плитах. Я так понимаю, юный медвежонок не спешит сразиться со мной в поединке? Ну и ладно. Вперёд, мои удальцы. Можете прирезать всех. Мне только одна девушка нужна живой. И да, не перепутайте сестёр, а то вас я тоже вздёрну.

Роуз, было, с криком рванулась к Вольфу, но его тихий возглас:

– Так меня вернее убьют, миледи, – заставил её отступить.

Люди принца окружили их с молниеносной быстротой, воинственно выкрикивая бессловесные боевые призывы и мир преобразился в хаос. Холодные клинки, сверкающие синим ледяным огнём, засверкали совсем рядом, зазвенели по камням. Тяжело запахло кровью – металлический, ни с чем не сравнимый запах.

Сёстры Вестерлинг жались спиной к стене, их окружили сразу трое бойцов.

– Нет! – закричала Роуз, когда один из них подхватил её и ловко закинул себе за спину.

Вольф и отец, услышав её крик, бросились наперерез. Молодой Бэйр, ловкий, как тигр, одним прыжком настиг похитителя, но ему наперерез выскочил другой наёмник и они схватились в рукопашной. Пять или шесть человек разом бросились на молодого человека.

– Нет! Пустите меня! Пустите! – кричала Роуз но голос её предательски сорвался.

Она увидела, как упал её отец, сражённый шпагой одного из наёмников.

– Отец!..

Двое мужчин с закрытыми лицами так, что поверх чёрного материала оставались видимыми только глаза, схватили её и поволокли в сторону чёрной повозки.

Роуз отчаянно вырывалась, кричала, даже кусалась. На какой-то момент хватка её мучителей ослабла. Она рванулась к своим защитникам, чьи ряды стремительно редели.

– Держите её! – властно раздался голос.

Она охнула, потому что чья-то жестокая рука прямо на ходу схватила её за длинные волосы так, что едва не сорвали скальп. От боли мир взорвался, но сознание она не потеряла.

Развернувшись, девушка изо всех сил ударила, целясь пальцами в глаза. Судя по тому, как взвыл противник, цели она достигла. Но, выиграв схватку, войну она проиграла.

Не успела она вновь развернуться, как жёсткий удар в живот заставил её задохнуться и вышиб дух. Мир вокруг померк.

Последнее, что она помнила, это Вольф, словно медведь, окружённый шакалами, отбивался из последних сил.

Глава 8. На корабле

Роуз не сразу поняла, где находится и что происходит. Казалось, что она раскачивается на гигантских качелях, но не вперёд и назад, а из стороны в сторону. Она чувствовала себя разбитой, словно после тяжёлой болезни.

Открыв глаза, она с удивлением обвела взглядом узкую комнату, которую и комнатой-то назвать было можно с большой натяжкой. Но постель, на которой лежала Роуз, была тёплой, мягкой и удобной.

Её окружали странные звуки, незнакомые запахи…

Роуз осторожно опустила ноги с постели и поняла, что ей не мерещится: пол и правда ходил ходуном, наклоняясь то в одну, то в другую сторону.

Что за ерунда? Как такое может быть? Мозг Роуз никак не мог собрать целостную картину из разрозненных кусочков. Всё рассыпалось, как песок в горсти.

Что она делает в этой странной комнате? Как здесь оказалась?

На ней было странное платье, в их краях никогда такое не носили. Слишком тонкое, слишком лёгкое, оставляющее свободными плечи, спину и руки. Как это на ней оказалось?

А потом в голове словно сверкнула молния и память вернулась к Роуз. Она вспомнила, как её тащили к карете, как на её глазах упал отец, отчаянно кричала сестра и сражался Вольф в неравной схватке. Действительность навалилась на неё во всей своей тяжести: её похитили, а её родных и жениха…

Роуз застыла. На какой-то момент она поняла, что дальше ей не хочется дышать – слишком страшно. Лучше бы она не просыпалась. И в первый момент она испугалась не собственной участи, она о ней вообще не подумала. Словно колокол гремела в голове мысль: если это белобрысое чудовище осмелилось напасть, то, скорее всего, оставлять в живых никого не планировало. А следом за этой мыслью пришло отчаянье. Смерть отца, сестры, любимого – это слишком страшно осознавать. Это было слишком жестоко, чтобы быть правдой. Но это могло быть правдой.

Когда говорят, что ужас и отчаяние сковывают людей – это вовсе не метафора. Руки и ноги сначала холодеют, а потом и правда перестаёшь чувствовать их и на груди будто камень тяжёлый. Дышать невозможно…

Роуз, сорвавшись с места, ринулась к двери и изо всех сил стала молотить в неё руками и ногами:

– Эй! Эй вы там! Проклятые выродки! – выругалась она, наплевав на правила приличия. – Выпустите меня! Выпустите меня, немедленно! Сейчас же!

Дверь оставалась запертой, но это не усмиряло, а словно бы подливало масло в огонь её ярости: