Венок из железных одуванчиков

– В конце октября мама поехала в магазин за какими-то покупками. Вернулась на себя непохожая. Вся бледная, под глазами синяки, мне даже показалось, что она похудела, и вообще словно бы не она! Я испугался, конечно, спросил: «Что с тобой?» Она еле слышно ответила: «Подурнело мне в торговом центре. Представляешь, подошла ко мне женщина, черненькая, с карими глазами, двое детей рядом, третий в коляске. Одета в рванину, малыши в обносках. Принялась ныть: “Подайте на пропитание, нам хлеба купить не на что”. Я смотрю, ребята упитанные, улыбаются. Из коляски ни звука не доносится. А обувь на детсадовцах хорошая, крепкая. На самой попрошайке удобные недешевые сапоги. Все мне ясно стало. То ли цыганка, то ли гастарбайтерша нарядилась в отрепье. Дети, может, и не ее вовсе, не похоже, что они голодные. Если хочешь понять, кто перед тобой, всегда на ботинки смотри. Одежонку драную мошенники натянут, а вот обувь рваную не используют, здоровье берегут, промочишь ноги, и заболеть можно. Я вежливо ей ответила: “Бог подаст». Хотела идти по своим делам, а тетка меня за руку схватила: «Пожалела сироткам копеечку? Получи в награду болезнь. Умрешь через неделю”. Я ей в ответ: “Когда у детей мать есть, они не горемыки. Отойди от меня, а то полицию позову». «Лучше себе гроб закажи побыстрее”, – зашипела мошенница и удрала. Неприятно мне очень стало, и сейчас голова кружится».

Юра потер виски.

– Я маме посоветовал лечь, она так и сделала. Утром выхожу на кухню, а завтрака нет. Вот тут я насторожился, бегом в спальню к матери. Я наклонился над мамой, она прошептала: «Плохо мне очень». Приехала скорая, маму спешно увезли в клинику. А вечером мы осиротели.

Наш гость опустил голову.

– Теперь я понимаю, мы… Ладно, не стану на всех вину делить. Я замечал некоторые изменения в маме, но не придавал значения тому, что видел. Считал мамулю бессмертной. А ведь звенел звонок, да не один раз! Этим летом Екатерина Семеновна согласилась нанять тетку для ухода за огородом. Она за ней следила, руководила процессом, но сама уже по грядкам не ползала. Я, идиот, обрадовался – ну наконец-то, мама решила себя поберечь! А она спать стала ложиться не позднее десяти, веселье растеряла, готовила что попроще. На завтрак кашка какая-нибудь, а не три блюда на выбор. У телевизора вечером сидела. И вот что вышло! Скончалась мама от закупорки сосудов сердца тромбом. Ну как так? Она же пила аспирин. А еще у нее патологоанатом нашел серьезную сердечную болезнь. Вот вам и регулярные медосмотры, томографы, УЗИ, сдача анализов. Никто нигде ничего тревожного не видел. И нет у нас мамы.

Юра замолчал. Мы с Борей тоже сидели тихо, потом секретарь осторожно спросил:

– Правильно ли я понял: сомнений в ее естественной смерти у вас нет?

Юрий кивнул.

– Екатерину Семеновну все любили. И дома, и на работе. И родные, и коллеги. Не возникло никаких подозрений, что маму отравили. Она умерла из-за моего равнодушия. Вечером, когда мама пожаловалась на необыкновенную усталость, мне следовало немедленно вызывать скорую.

– Если член семьи говорит, что у него к концу дня сил нет, то никто не станет звонить врачу, людям свойственно уставать, – попытался я успокоить посетителя. – А чем мы можем вам помочь?

Юра замялся.

– Вы не поверите, посчитаете меня идиотом.

– Просто расскажите, – попросил я.

Юра прищурился.

– Мамы не стало десятого ноября. Девятого декабря скончалась Валентина Петровна, у нее случился инфаркт. Двенадцатого января за женой ушел Константин Фомич. Диагноз – инсульт. Все Косолаповы умерли внезапно во сне. Легли здоровыми и не проснулись. Родители Марфы не древние дед с бабкой, они одного возраста с моими предками. В прошлом веке до начала перестройки люди рано создавали семьи. Женщину в двадцать шесть лет называли старородящей. Поэтому мы с Марфой появились на свет вскоре после свадеб наших мам и пап. Тесть и теща не были инвалидами, на здоровье не жаловались. И, согласитесь, странно, что и мама, и Валентина с Константином ушли быстро, друг за другом. Никто из них до этого не болел.

– Действительно, необычно, – согласился Боря, – но…

Мой секретарь замолчал.

Юра понял, почему Борис прервал беседу.