Венок из железных одуванчиков

– Не подумай, что тайком снимки нащелкал. С разрешения родни делал. Полюбопытствуй. Все гробы – моя работа. За простой мало беру. Но по желанию могу роскошный сколотить. Вот здесь.

Хозяин перевернул страницу, я вздрогнул. Фотоаппарат запечатлел пожилую женщину с безмятежным лицом. Если бы не молитва на лбу, ее можно было бы принять за спящую. Но меня поразило не то, с каким видом лежала усопшая. На ее голове поверх платка находился венок из одуванчиков.

– Чего смутился? – поинтересовался Георгий.

– Странное украшение у покойной, – ответил я.

– Такой наш обычай, – объяснил дедушка, – венок железный, цветы тоже, раскрашивают их.

– Это вы делаете? – восхитился я. – Интересная работа. В Лычкове всех хоронят в таких венках?

– Сейчас объясню, – обрадовался старик. – Традиция началась очень давно. Аж при татаро-монгольском иге. Правила тогда на Руси царевна Меланья.

Я начал улыбаться, но вовремя спохватился и вернул на лицо серьезное выражение.

– Когда татары захватили Лычков, императрица лично всех красивых девушек поубивала, – излагал фантастическую историю дедуля. – Много тогда в нашем городе было богатых дворян и купцов. Царица татарам врала, что обеспеченные люди их врагами считают. По ее навету таких семьями убивали, Меланья таким образом избавлялась от своих недругов, а их драгоценности себе забирала. А потом граф Голицын понял, что императрица скоро и до его семьи доберется, он сделал куклу и надел ей на голову железный венок с цветами. Их изготовили из драгоценных камней, очень дорогих. И похоронили манекен. Весь Лычков был уверен, что скончалась дочь князя от проказы. Могилу мародеры разрыть побоялись – зараза прилипчивая! Голицын со всей семьей на следующую ночь в Москву подался, не успела царица его убить, спрятался где-то князинька. И дочку сберег.

Георгий поднял указательный палец.

– Во все времена воры любили погосты грабить. Почему? Родня старается покойного красиво похоронить, женщине платочек парадный повязать, платье надеть новое. Мужики в костюмах. Кое-кто при часах, перстнях, серьгах. На шеях цепочки золотые. Вскроют могилу, оберут усопшего и уйдут, не зароют. Ироды! Вот поэтому в нашем районе традиция хоронить всех в железных венках. Из-за воров. Увидят они на голове плетенку, подумают: «О! Проказа у мертвого, раз с таким украшением». И убегут куда подальше. Венок покойника от грабежа спасает.

Глава двадцать седьмая

Оцените мое самообладание. Я с самым серьезным видом выслушал «историческую легенду», не расхохотался, не сказал, что на Руси не было царицы-императрицы Меланьи. Не напомнил, что татаро-монгольское иго установилось примерно с тысяча двести сорок второго года и продлилось до эпохи правления Ивана Третьего[12]. А городок Лычков, если верить энциклопедии, возник в начале девятнадцатого века, когда один из дворян решил построить в глухом месте усадьбу, чтобы отселить туда жену-изменщицу, которая рожала детей не от законного супруга, а от кого попало. Сведения эти я нашел на сайте местного краеведческого музея. Дедушка сейчас изложил местную сказку. Надо, кстати, зайти в упомянутое хранилище, меня почему-то заинтересовал странный погребальный аксессуар.

– Ну как, договоримся? – прищурился Георгий. – Твой покойный уже умер? Или еще нет, ты заранее беспокоишься?

– Приехал разведать обстановку, – солгал я. – Подсказал мне дорогу Миронов. Вы с ним знакомы?

Дедушка приподнял бровь.

– Фамилия известная, но у нас тут их сейчас не осталось. Раньше семья жила. Недавно, правда, приезжал Павел, упокоил здесь супругу Екатерину Семеновну. Отца его, Иуду, я хорошо знал. Имя ему правильное дали. Иуда – он и есть Иуда! Противный мужик. Когда я Павла Миронова впервые увидел, аж ахнул, так он на Иуду похож! У того тоже нос крючковатый и взгляд бешеный. Видно, брезгливый он!

– Почему вы так подумали? – удивился я.

– Кое-кто норовит закопать тело, как кошку дворовую, – поморщился дедушка, – хорошо, я вмешиваюсь, а то собираются без отпевания гроб в яму швырять. Разве можно так? Я предлагаю в церковь домовину отправить. Некоторые наотрез отказываются, заявляют: «Неверующие мы. Никто нам не доказал, что Бог есть». Ладно, да только от твоего неверия Господь не исчезнет. Никто не доказал, что Создатель существует? Это так. Но кто-нибудь тебе доказал, что его нет? Вдруг через пару секунд после того, как ты дух испустишь, душа поймет, как ей следовало жить на этом свете? Да будет поздно.

– «Персть во гробе не поет, прегрешений не избавляет»[13], – тихо произнес я.

– Сынок, – обрадовался Георгий, – дай-ка я обниму тебя. Псалтирь знаешь. Умница, радость моя.

С этими словами дедушка резво вскочил, и я оказался в его объятиях. Говорить старику о том, что читал Псалтирь царя Давида исключительно как литературное произведение, я не стал, зато задал вопрос:

– Повторите, зачем венок из одуванчиков?

Собеседник крякнул.

– Они не настоящие, а железные. Понимаешь, традиция пошла от барона Голицына.