Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Ответа не последовало. В кабинете зазвонил сотовый Алевтины – звонок пронзил тишину, и сердце Мишель снова гулко стукнуло. Стало тихо. На мгновение. Зазвонил телефон в гостиной. Он звонил и звонил, а Мишель все стояла, не в силах пошевелиться, и смотрела на закрытую дверь. Страх парализовал ее, страшно было даже дышать. Телефон в гостиной на миг умолк и ожил вновь спустя минуту. Мишель глубоко вдохнула и, не отрывая взгляда от двери в кабинет, вернулась в комнату и взяла трубку.

– Алевтина! Алевтина Ивановна, это Мамонов! – проорали на том конце. – Так как? Решились, надеюсь?!

– Простите? – откашлялась Мишель.

– Нет, это вы меня простите! – снова проорал мужик, и от крика у Мишель зазвенело в ушах. – Наверное, побеспокоил! Извиняюсь. Никак приболели? Звоню, звоню, а вы трубку не берете, и голос у вас какой-то сиплый.

– Немного простудилась, – вновь откашлялась Мишель.

– Весна, матушка. Погоды нынче стоят смурные, авитаминоз опять же, – громогласно заржали на том конце. – Ну чего? Роль-то словно для вас написана, – в трубке повисла тишина, прерывающаяся кряхтением и сопением. Мишель молчала. – Ответ бы надо сейчас получить, – поторопил ее мужик. – Уйдет роль. У меня несколько актрис ее выклянчивают. Проходу не дают. Замумукался я уже, как мумрик.

– Мумрик? – удивленно переспросила Мишель. В ответ собеседник снова громогласно заржал. – Хорошо, я согласна, – отчеканила она, с трудом понимая, что же она делает.

– Во! Другой разговор. Завтра к девяти приезжайте. Ждем-с.

– Куда? – спросила Мишель.

– Ты, мать, часом не головой ли простудилась? На «Мосфильм», куда же еще! – возмутился мужик по фамилии Мамонов и от эмоций даже перешел на «ты».

– Ах да, конечно, благодарю. А… – Мишель хотела еще что-то спросить, но Мамонов уже отсоединился.

Она положила трубку.

– Я – подруга Алевтины. Если вы сейчас же не выйдете из кабинета, я звоню в полицию! – крикнула девушка, теряя самообладание. – Слышите!

В кабинете по-прежнему стояла тишина. Она на цыпочках подошла к двери, прислушалась и с силой толкнула дверь плечом – на полу, облокотившись спиной о дверь, полулежала незнакомая женщина в кружевном переднике и желтых резиновых перчатках и смотрела на Мишель стеклянными пустыми глазами – она была мертва. Мертва отвратительно и ужасно. Лицо обезобразила гримаса смерти… Комната закружилась. Стало душно и мутно. Холодная волна ужаса пробежала по позвоночнику. Она спала в одной квартире с трупом! Труп лежал в кабинете, пока Мишель бродила по квартире. Труп находился рядом, пока она переодевалась в спальне. И запах, невыносимый запах смерти витал все это время в воздухе…

Мишель попятилась, вылетела из кабинета, забегала по комнатам, как слепая, спотыкаясь о мебель. Страх – он был везде: под диваном, под креслами, за телевизором, в углах и шкафах. Воздух загустел, квартира сузилась до размеров спичечного коробка, стало тесно, страх давил со всех сторон, мешал дышать и думать. Мишель распахнула окно в комнате. От сквозняка с шумом захлопнулась дверь в кабинет. Сердце оборвалось и провалилось куда-то в желудок, дыхание остановилось. Мишель жадно схватила воздух ртом, пронзительно закричала и бросилась в прихожую.

Она опомнилась на улице, рядом с яркой витриной какого-то магазина, и озадаченно оглядела себя. На ногах – чужие спортивные тапочки, белые, в руках оранжевая сумка и поношенное драповое пальто, пропахшее лекарством и еще чем-то неприятным, несвежим, сальным. Мишель брезгливо повертела пальто и с ужасом отбросила от себя, словно обожгла ладони. Эта вещь не могла принадлежать Алевтине или Климу, значит, она принадлежала трупу – вернее, женщине, которая в данную минуту лежала мертвой в кабинете. Женщина лежала в кабинете, а ее пальто – в луже на тротуаре. Подобное положение вещей казалось ужасным: пальто мертвой женщины в весенней луже. Мишель подняла его и стряхнула воду. Из уважения к умершей женщине. На улице тем временем в короткой юбочке и легком топе ей стало прохладно. Мишель глубоко вздохнула, надела пальто и словно утонула в нем. Оно оказалось ей велико размеров на пять, но, к счастью, не промокло насквозь, ей стало заметно теплее. В кармане что-то звякнуло. Несколько монеток и узкая алюминиевая коробочка с незнакомым лекарством: валидол. Вероятно, женщина умерла от сердечного приступа, потому что как раз этой маленькой коробочки у нее под рукой не оказалось. Царствие ей небесное, про себя произнесла Мишель и, деловито подвернув рукава и поправив воротничок, повернулась к витрине. Оценив свой внешний вид, мадемуазель Ланж пришла к выводу, что теперь знает наверняка смысл загадочного слова «мумрик». И этот самый мумрик, который в данную минуту таращился на нее из витрины магазина, совершенно замумукался, потому что, прилетев в Москву, определенно лоханулся и обалдел. И теперь мумрику следовало немедленно что-то придумать, пока не отыщется Аля, потому что в квартиру с трупом мумрик возвращаться был не намерен, а звонить в полицию боялся.

Из магазина вышел мужик в темной униформе с рябым лицом, судя по внешнему виду – охранник.