Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Варламов снова мелькнул в толпе, кинокритик наконец-то от него отстал, и теперь Иван Аркадьевич любезно общался с элегантной пожилой дамой с короткими белыми волосами. Несколько раз дама оглядывалась и искала кого-то глазами в толпе. Потом случайно столкнулась с Алевтиной взглядом, долго и заинтересованно ее разглядывала. Алечке стало неловко, но она поняла, что дама сильно близорука. Варламов тоже посмотрел в ее сторону, склонился к уху дамы и что-то зашептал, дама закивала. Некоторое время Алечка размышляла – подойти к Варламову или нет. Вроде бы ничего в этом не было особенного, но, с другой стороны, если бы Иван Аркадьевич захотел, то сам бы подошел и представил ее своей собеседнице. Алечка вдруг разозлилась. Строить из себя светскую даму и оставаться на этой «свинской» вечеринке у нее не было больше никакого желания. Она остановила официанта, взяла очередной бокал шампанского, снова опустошила его, поставила пустой бокал на поднос и решительно направилась к выходу. В дверях она остановилась, обернулась и хмуро оглядела пеструю толпу. Слабая надежда, что хотя бы один человек с сожалением посмотрит ей вслед и попытается удержать, растаяла как дым. На душе стало горько, как во рту после первого глотка сухого мартини. Вот тебе и море поклонников! Вот тебе и вселенская слава! Нате, получите! Похоже, слишком рано она стала праздновать победу и возомнила себя кинозвездой. Наглый Ольсен – вот это кинозвезда. Если бы он был здесь, вокруг него сразу бы стали виться дамочки всех возрастов, а журналисты вновь засыпали бы его вопросами. Почему же он не пришел? Он, страстный любитель вечеринок и банкетов? Не было ни одной вечеринки, от которой Ольсен бы отказался, а тут – премьера! Что же случилось? «Ну и фиг с ним», – еще больше разозлилась Алевтина, мысленно плюнула на весь парижский бомонд и ринулась к выходу, на полном ходу налетев на что-то стремительное и яркое. Стремительное и яркое изящно выругалось на французском.

Аля смутилась и залепетала слова извинения, разглядывая предмет столкновения. Пред ней стояла хрупкая брюнетка с короткой стрижкой, во взрывоопасном пурпурном платье. В тон платью были и туфельки, и сумочка.

– Ничего страшного, – смилостивилась брюнетка, поправила соскользнувшую с плеча бретельку платья и дружелюбно улыбнулась. – Решили сбежать с вечеринки, пока никто не видит? – иронично спросила девушка по-русски. У нее был низкий голос и приятный легкий акцент, который ей невероятно подходил. Совсем не красавица, но было в ней что-то удивительно притягательное, необъяснимый шарм и мощная энергетика. Она была восхитительна, эта девушка, и Алевтина на мгновение залюбовалась ею. Брюнетка тоже с интересом разглядывала Алю, и в ее темных глазах прыгали озорные чертики.

– Мне нужно идти, простите, – робко сказала Аля и попыталась обойти девушку.

– Умоляю, останьтесь! Я пришла на эту скучную вечеринку только ради вас! – воскликнула брюнетка.

– Ради меня? – опешила Алевтина и от неожиданности отступила на пару шагов назад.

– Можете смело записать меня в список почитателей вашего таланта, милая моя Алевтина. Я в совершеннейшем восторге от вашей игры! Скажите же мне, как вам удалось так исключительно вжиться в образ героини? Вы изучали систему Станиславского? Простите, я не представилась, – спохватилась брюнетка и протянула ладонь для рукопожатия. – Мишель Ланж, можно просто Мишель.

Они пожали друг другу руки. Ее ладонь, тонкая и изящная, оказалась прохладной. Это было странно, потому что сама Мишель напоминала живой пожар. Все ее движения, осанка, выражения лица, одежда говорили о том, что эта девушка обладает сумасшедшим темпераментом.

– Очень приятно, а меня зовут… Ах да, вы знаете, как меня зовут… – Алевтина засмеялась. Мишель тоже засмеялась, и, в отличие от голоса, смех у нее оказался звонким и каким-то беззащитным.

– Не возражаете? – спросила она, выудив из сумочки пачку сигарет и изящную позолоченную зажигалку. Алевтина отрицательно мотнула головой. Мишель прикурила тонкую сигаретку с позолоченным ободком вокруг фильтра, выдула дым к потолку и огляделась, выискивая кого-то глазами.

Алечка напряглась, ей почему-то не хотелось, чтобы эта удивительная раскованная девушка растворилась в толпе.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – торопливо сказала Алечка, пытаясь поддержать разговор.

– Что вы, помилуйте! Вы мне льстите. Хотя не скрою, изучению русского я посвятила довольно много времени. У меня русские корни, – объяснила Мишель, широко улыбнулась и помахала кому-то рукой с сигареткой. Алевтина обернулась и совсем не удивилась, когда заметила несколько восхищенных мужских и заинтересованных женских взглядов, обращенных в их сторону. Несомненно, в этой светской тусовке мадемуазель Ланж пользовалась большой популярностью. – Моя мама была русской, а отец – французом, – вернулась к разговору Мишель. – Они трагически погибли, когда я была совсем маленькой.

– Мне очень жаль, – посочувствовала Алевтина.