Венсеремос!

— В Латинской Америке одно за другим происходят события, которые раньше были либо невозможными, либо редчайшими и исключительными, — каждый из четырех микрофонов разносил голос Гевары по всему полю и дальше, на ближайшие улицы. — И каждое из них бьет и по интересам, и по репутации Вашингтона. Сперва Боливия, затем Перу, сейчас Аргентина! То, что сейчас в Белый дом пришли республиканцы, принципиально ничего не меняет. И республиканцы, и демократы следовали доктрине Монро, хозяйничали в Латинской Америке, как на своем заднем дворе. Хватит!

Ипподром взорвался аплодисментами, криками и свистом. Все четыре недели до выборов Хунта революционной координации работала, как проклятая — это вам не четырехмиллионная Боливия, не тринадцатимилионное Перу, в Аргентине живет двадцать четыре с хвостиком миллиона человек! Не говоря уж о промышленности и возможностях. Да и население тут особенное, самое европейское во всех латиноамериканских странах — «итальянцы, говорящие по-испански». Все просто — диктует пампа, аргентинская степь, чисто географический детерминизм. Плантации в степи не разобьешь, а значит, и негров завозить не нужно, а индейцев повыбили как раз в ходе «завоевания пампы», а кто остался — ассимилировали. А для заселения привлекали именно европейцев, ехали по преимуществу итальянцы. Вот и получилась такая любопытная страна, с гаучо и фернетом.

На выборы работали перонисты и вооруженная оппозиция, пахали члены штаба и профсоюзные лидеры, рабочие и студенты. Столичная хунта в последнем усилии удержать власть объявила о запрете избираться Перону, на что генерал ответил призывом голосовать за своего сторонника из числа левых Эктора Кампору.

— Наш континет, — продолжал вещать Че, — практически однороден, мы говорим на одном языке, даже с бразильцами мы легко объяснимся. Классовая ситуация в Латинской Америке настолько одинакова, степень самоидентификации классов с теми же классами в соседних странах так велика, что мы можем говорить о «латиноамериканском интернационале». Нас объединяют язык, обычаи, общие хозяева. Практически однотипны степень и форма эксплуатации, а также ее последствия — как для эксплуататоров, так и для эксплуатируемых. Везде абсолютное превосходство удерживает североамериканский монополистический капитал. Марионеточные или слабые и трусливые местные правительства не в силах ослушаться приказов своих хозяев. США достигли почти максимума господства на континенте — и потому любое изменение ситуации грозит им потерей преимуществ.

Кампору — вот он стоит на подиуме в первом ряду, лыбится во все тридцать два зуба — выбрали с первого же захода, как ни упирались военные. Пятьдесят пять процентов голосов! Кампора тут же предложил социальный пакт — отказ от насилия. И практически сразу подал в отставку, назначив досрочные выборы, на которых (та-дамм!) уже можно баллотироваться Перону.

Армию загнали в казармы, генералы Онганиа, Пистарини и некоторые другие тоже предпочли свалить в отставку и вообще из страны — вон, Уругвай или Парагвай за речкой, перешел по мосту и ищи их, свищи. А студенты и рабочие, почуяв свою силу, по всем городам и весям принялись формировать отряды «милисианос». Ну, это они их так называли, до настоящих пока было как до Луны, но Вася со товарищи приложил немало сил, чтобы наладить хоть начальное обучение, структурировать и малость вооружить людей.

Вот на поле их сейчас, наверное, четверть. Молодые, патлатые по нынешней моде, все за битлами тянутся, глаза горят… Не профукать бы такой ресурс.