Венский кружок. Возникновение неопозитивизма.

В работе «Форма и содержание» («Form and Content») Шлик доказывал логическую невозможность того, что один человек может испытать переживания другого человека и что поэтому в принципе невозможно установить, одинаковы или различны качественные содержания, когда два человека воспринимают один и тот же объект⁹⁵. Теперь он видит в этом только эмпирическую невозможность. Лишь фактически положение дел таково, что переживания одного не может испытать другой, но не обязательно должно быть так. Он показывает это с помощью нового хода мысли. Опровергая солипсизм, — правда, не в отношении передачи качеств, — он анализирует смысл предложения «Я могу чувствовать только свою боль»⁹⁶. Когда переживание охарактеризовано как «мое», то оно определено благодаря его связи с определенным телом, «моим» телом. Это предложение можно уточнить: «Я могу чувствовать боль только тогда, когда что-то происходит с моим телом». Но можно представить другую возможность, которой логика не исключает и которую можно описать: я могу чувствовать боль, когда что-то произошло с телом другого человека. Шлик считает это эквивалентным следующему предложению: «Я могу чувствовать боль другого человека». В этом случае сравнение качественных содержаний разных людей было бы, если не эмпирически, то все-таки логически возможным.

Однако эти спекулятивные рассуждения еще ничего не доказывают. Если «я» и «мое» определены через отношение к определенному телу, то боль другого зависит от тела другого. Для того чтобы я почувствовал боль другого, переживание боли должно быть связано также и с моим телом, в противном случае это только боль другого и мною она не переживается. Испытываемая мной боль другого зависит от процессов в двух телах, однако боль другого зависит только от его собственного тела. Шлик опирается на невысказанное предположение о том, что боль другого, которую чувствую я, является той же самой болью, которую испытывает другой. Однако это предположение произвольно и не может быть принято во внимание. Боль другого включается при этом в двойную связь: с одним телом и с двумя телами, и скорее можно допустить, что она изменяется в этих разных связях. Поэтому остается неясным, сравнимы или нет качественные содержания разных лиц.

2. Синтаксический анализ

а) Синтаксис и логика

Другую сторону языка в отличие от его функции обозначения образует его формальное строение, структура системы представления. Здесь основополагающую работу проделал Карнап⁹⁷. В своем произведении «Логический синтаксис языка» (1934) он дает его систематическое описание. При этом он опирается не просто на внешнюю структуру языка, но учитывает также его связь с логикой. На связь языка и логики впервые указал Витгенштейн⁹⁸. Правила логики оказываются правилами языка и лежат в основе построения любых знаковых систем. Структура языка и его связь с логикой наиболее отчетливо проявляются в том случае, когда язык и логика рассматриваются в формализованном виде. Освобождаясь от конкретного смысла, от средневековых представлений о количестве и качестве суждений, о понятиях субъекта, предиката и связки, логика в конце концов пришла к системе «Principia Mathematica». Точно так же можно формализовать язык, если отвлечься от его значений и рассматривать только общие формы. Формальное рассмотрение языка было предпринято Гильбертом в его «Метаматематике» и польскими логистиками (Айдукевичем, Тарским, Лукасевичем, Лесьневским) в их «Металогике». Именно они через посредство Тарского дали импульс к работе Карнапа.

С формальной точки зрения знаки рассматриваются как простые написанные или произнесенные символы, предложения оказываются лишь последовательностями знаков, формулами, а выводы одних предложений из других — как преобразование одних последовательностей знаков в другие. Язык предстает в виде чистого исчисления. Он становится игрой со значками согласно установленным правилам. Смысл и ценность такой формализации заключается в том, что выделяются в чистом виде какие-то стороны языка, которые можно ясно и точно сформулировать. При этом отвлекаются от конкретного смысла предложений и сохраняют только наиболее общие связи. Структуру символических систем Карнап называет «синтаксисом», хотя в филологическом смысле слово «синтаксис» означает только правила соединения знаков. Для формализованных систем более подходящим было бы слово «грамматика» как обозначение структуры символических систем. Но поскольку в формализованных системах языка синтаксические правила соединения знаков оказываются наиболее важными, внимание обращают прежде всего на синтаксис — на правила построения и преобразования.