Венское Рождество, или сплетение судеб (СИ)

Тебе нельзя покидать дом.

Макс, 14:57

А если я его не покину?

Алекса, 15:01

Я не могу прийти к тебе.

Ты понимаешь.

Макс, 15:02

Не в сам дом.

Встретимся на границе поместья?

Пожалуйста!!!

Алекса, 15:04

— Максимилиан?

— Да? — громко откликнулся Макс, быстро набирая:

Скинь координаты трансгрессии.

Я напишу, если получится.

Макс, 15:05

Он убрал телефон как раз в тот момент, когда на пороге возник дед. Обведя внука оценивающим взглядом, барон произнёс:

— Приведи себя в порядок, и идём. Время наведаться в Министерство.

***

Так сложилось, что Макс никогда прежде не был в Министерстве магии. Даже на родине, в Швейцарии, его не тянуло на посещение величественного здания в сердце магического Берна, где дед в молодости выковал свой разум и характер. И пусть в последние месяцы дед готовил Макса к министерской должности, официальной встречи и обсуждения с главой Департамента пока не велось. Разглядывая огромный холл российского Министерства магии, Макс думал, что оно и к лучшему.

Пространство поражало. Выйдя из камина и чарами смахнув приставшую к мантии золу, Макс поднял голову и сперва подумал, что оказался на улице. Высоко над ним простиралось голубое небо, сыпавшее снегом. Но тот не долетал до голов торопящихся волшебников и волшебниц, рассыпаясь иллюзией — тонкая магия, как и сам потолок. Холл под этим искусственным небом больше походил на площадь со статуей министра Голицына в середине. Площадь окружали самые натуральные терема с резными переходами и пряничными башенками. Над входом в каждый висела табличка с позолоченным названием Управления на ней.

— Свежие «Известия»! Свежие «Известия»! — кричал мужчина в ярко-малиновой мантии, помахивая в воздухе передовицей. Рядом с ним парил лоток, где пирамидой высились свёрнутые в трубки газеты. — В этом номере: последнее интервью Константина Мелехова, новый законопроект об изменении стандартов котлов, обзор последних!..

Его голос затерялся в шуме толпы — сотрудники возвращались с обеда, на ходу стягивали шапки и рукавицы, растирали румяные от мороза щёки и по мостовой холла разбредались к своим теремам. Многие были хмуры, но Макс не мог не отметить красоту местных женщин — высоких, статных и очень живых, с длинными волосами, заплетёнными в косы или убранными высокими гребнями. Тут и там блестели золотые часы, украшения, в мягком свете переливались дорогие меха. Перед стойкой с медным самоваром, где пожилая женщина продавала чай и пышные булочки, собралась целая очередь, преимущественно состоявшая из молоденьких стажёров, громко обсуждавших что-то весёлое.

Дед уверенно направился к одному из теремов, и Макс последовал, стараясь держать лицо.

— Винтерхальтер! — раздался вдруг оклик. Макс повернулся и степенно кивнул вынырнувшему из толпы ровеснику.

— Господин Мышкин, рад встрече.

Ярослав Мышкин поправил меховую шапку и ухмыльнулся с таким видом, словно поймал Макса с поличным. В Дурмстранге он неизменно находил забавным произношение Макса, когда тот говорил по-русски, и теперь, конечно же, вновь имел на языке старую шутку. Вот только прежде, чем она сорвалась, Мышкин заметил остановившегося поодаль барона.

— А ты… о-о-о… — пробормотал Мышкин, стушевавшись под пристальным холодным взглядом. — Ты… так ты идёшь завтра с нами в театр? Мне Дима сказал, что тебя пригласил.

— Иду, — чеканно ответил Макс. — Поговорим завтра. Сейчас мне пора.

— Да, я вижу, — выдавил Мышкин и ретировался.

Когда Макс вернулся к деду, тот ничего не сказал, молча продолжил движение, и Макс за его спиной устало потёр переносицу.

Эти русские… В школе большой дружбы с ними Макс не завёл. С ним самим наследники русских кланов хотели общаться — но не с его друзьями. Ганс и Роб стали причиной не одной ссоры и даже дуэли Макса с одноклассниками — Винтерхальтер не спускал никому дурных слов о друзьях. Пусть и полукровки, они оба стоили куда больше всех этих мышкиных, голицыных и кирзиных вместе взятых.

Семья, конечно же, это не одобряла. Для них Ганс был безымянным ничтожеством, а Роб — сыном человека, предавшего свой древний род и чистую кровь. Неоднократно Макс после дурмстрангских дуэлей получал письма от бабушки или деда (порой казалось, что директор сообщал им о каждом шаге Макса), где оба в разных словах требовали прекратить общение с «недостойными» товарищами. Однако переупрямить или запугать Макса им так и не удалось. За своих он стоял стеною.

Терем Отдела международной политики оказался небольшим по сравнению с прочими, но выделялся зелёно-жёлтой черепицей на башенках. Взойдя по скрипучим ступеням и миновав услужливо распахнутые эльфом двери, Винтерхальтеры оказались в уютной квадратной комнате, уставленной креслами и невысокими столиками. В углу стрекотал камин, а в другом за полированным столиком широко улыбалась молодая волшебница.

— Добро пожаловать в Отдел международной политики! — мелодично произнесла она. Русая коса красиво лежала на плече девушки, привлекая внимание к весьма смелому вырезу мантии. — Что я могу сделать для вас?