Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

К сожалению, Мексиканская империя, которая не имела денег, была вынуждена сопротивляться постоянно возобновляющейся партизанской войне. Максимилиан не сумел установить в стране безопасность. Борьба тянулась без конца, поднимали голову либералы, Соединенные Штаты смотрели косо, и на экспедиционный корпус под командованием маршала Базена уходила масса французских финансов. Мексиканская мечта не воплотилась. Она грозила обернуться для Евгении кошмаром, когда она узнала, что Максимилиан, стараясь не выглядеть орудием в руках клерикалов, отказался вернуть духовенству имущество и рассорился с католической партией. Он расстался с самыми верными сторонниками, а Евгения — с иллюзиями.

Бестактность и некомпетентность Максимилиана удручали Наполеона. Евгения разделяла его разочарование. Франция увязла в проблемах Мексики. Пришло время выводить экспедиционный корпус: этого требовали и общественное мнение, и состояние финансов, и Соединенные Штаты. Бросить Мексику означало, и никто этого не отрицал, бросить Максимилиана. Императрица Шарлотта приезжала в Париж умолять о помощи императорскую чету, пытаясь подружиться с Евгенией — все зря. По ту сторону Атлантики Максимилиан закончил свой бесславный путь в 1867 г. перед расстрельной командой. Наполеон и Евгения были в равной мере виноваты в его несчастной судьбе.

Этот страшный либерализм

В 1866 г. дурные вести словно сговорились нагрянуть разом. Все они были в той или иной мере пугающими. Объявив об уходе войск, император признал провал своей мексиканской политики. На международной сцене престиж Франции пострадал, но безопасности страны ничего не угрожало. Проиграв 3 июля пруссакам при Садове, австрийцы поставили себя в опасное положение. Отныне Пруссия стала первой военной державой Европы, и когда она создала под носом Франции Северогерманский союз, целиком и полностью посвященный интересам немцев, та оказалась под серьезной угрозой. С этим могущественным соседом не избежать войны. Так думала Евгения и искала повод скрестить шпаги. Вместе с несколькими министрами, в частности с министром иностранных дел Друэном де Луисом она нажимала на императора, чтобы тот мобилизовал армию против Пруссии и собрал восемьдесят тысяч человек на Рейне. Представится ли случай вовремя остановить эту смертоносную машину?

Император же полагал, что его страна не готова к войне, надеялся договориться с Бисмарком, грозным прусским министром, и создать полезные союзы. В июле 1867 г. с этими мыслями он отправил императрицу к Виктории. Английская королева признала ответственность Пруссии, но посоветовала в настоящий момент выбрать «мир, а не вооружение». Когда же в августе французская чета нанесла визит императору Францу Иосифу и императрице Елизавете, чтобы подтолкнуть их к реваншу, то успеха она не добилась. Наблюдатели отмечали один небольшой, но показательный факт: Сисси согласилась пообщаться с Евгенией в Зальцбурге, но та ушла со встречи, чтобы побеседовать с императорами. Несмотря на то что Франция отступилась от Максимилиана, брата Франца Иосифа, казненного в июне, австрийский император благосклонно смотрел на сближение с Парижем, но тем не менее понимал, что Австрия не поддержит французскую агрессию против Пруссии.

Бисмарк, воодушевленный успехами, с удовольствием принялся унижать Францию. Наполеон III ссылался на принципы европейского равновесия, требуя компенсаций в связи с прусской гегемонией. А также ходатайствовал об аннексии ряда земель на юго-западе Саары либо Люксембурга, фактически представлявшего собой баварский палатинат, либо саму Бельгию. Прусский премьер-министр, казалось, впервые согласен с требованиями Парижа, которые он в шутку называл «чаевыми», но затем было выгоднее официально их не поддержать, надменно отказать в уступке каких-либо германских территорий, предупредить государства, на которые претендовала Франция и изолировать ее в Европе. Бисмарк играл Наполеоном III. Евгения считала его дьяволом.

Скверные это были годы. Успех Всемирной выставки 1867 г., где Евгения устроила торжественную встречу всем коронованным гостям, не сумел скрыть дипломатические неудачи, провал военной реформы[224], пробуждение республиканской оппозиции. Императрица от разочарования перешла к тревоге, уверенная, что оппозиционеры, которым было очень несвойственно спокойствие, использовали с выгодой для себя новые реформы, начатые в январе 1867 г.[225] Евгении не улыбалась мысль о допущении либералов в политику. И ей было приятно найти союзников среди министров, которые как, например, Руэр, оставались верны авторитарной Империи. Тем не менее курс был выбран, и Евгении не удалось его затормозить. При этом кое-кто уже выступал против «партии» или «политики» императрицы, как будто линии императора и его жены в чем-то соперничали.