Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Всем было интересно, какой он сделает выбор. Стоило Наполеону III завести разговор с женщиной, как все стремились увидеть в этом безошибочные признаки скорого брака. Следили за каждым жестом и словом императора, анализировали их, комментировали. Что за красавица покорит этого неисправимого сердцееда? Или точнее, кто окажется настолько искусной, что ей пообещают свадьбу? В последние месяцы 1852 г. все с неутихающим любопытством смотрели на дам, приезжавших погостить в Тюильри.

Многие отмечали, как любезен был принц с одной девушкой, хорошо воспитанной и изящной, которую повсюду сопровождала мать. Луи-Наполеон приглашал ее то на большую охоту в лесу Фонтенбло, то на бал в Сен-Клу, а там позвал ее в Компьень на первую из знаменитых встреч, на которые регулярно собирались избранные гости императорской четы. Юная красавица то участвовала в псовой охоте, показав себя прекрасной наездницей, а также стрелком (хозяин дома даже преподнес ей два великолепных ружья), то рукоплескала водевилю, исполненному приехавшей в Париж труппой, то просто прогуливалась в парке. Мадемуазель де Монтихо неизменно производила впечатление нежной юной девушки. Впрочем, нашлись и те, кто разглядел в ней ловкую интриганку, решительно настроенную попытать счастья вместе с принцем, любителем красивых женщин.

Красавица Евгения (1826–1920) была совсем другой. Она обладала непривычной тогда красотой: высокая, с тонкой талией, длинноногая, голубоглазая, с ослепительно свежим лицом, с волосами «живого светлого оттенка», который иногда казался чуть ли не рыжим, а временами совершенно «золотым», с безупречной осанкой. Всегда роскошно одетая она, как говорили, умела наряжаться гениально. В овале ее лица чувствовалось что-то испанское, а в страстном характере безошибочно угадывалась андалузская кровь (Евгения родилась в Гренаде 5 мая 1826 г., через пять дней после смерти Наполеона I, в час, когда случилось землетрясение).

Ее испанский род высокого происхождения был тем не менее крепко связан с Францией. Отец Евгении дон Сиприано де Теба и Гусман, испанский гранд, правда, небогатый, воевал во французской армии во время наполеоновской эпопеи. Там он потерял левую руку и глаз. Подобных ему называли афрансесадо – это было прозвище испанцев, которые поддержали Жозефа Бонапарта, эфемерного короля страны, поставленного Наполеоном, и последовали за ним в изгнание. Вернувшись на родину, задыхавшуюся под абсолютной властью восстановленного короля Фердинанда VII Бурбонского, граф де Теба множество раз попадал в тюрьму, а потом поселился в своей резиденции, находясь под надзором из-за своего упорного либерализма. В 1817 г. решительный поклонник Наполеона I женился на Мануэле Киркпатрик, дочери богатого негоцианта, торговавшего шотландскими винами. При всех притязаниях на благородство и прекрасное исполнение роли светской дамы она имела простонародное происхождение. У супругов родились две дочери: Франческа, носившая прозвище Пака, и Евгения.

Граф и графиня де Теба, этот титул герцог де Мотихо получил благодаря старшему брату дона Сиприано, как правило, в жизни пересекались редко: он увлекался политикой, ее интересовали только светские развлечения. По причине семейных обстоятельств, превратностей судьбы и гражданской войны, раздиравшей страну[210], графиня с дочерьми поселилась в Мадриде, а оттуда перебралась в Париж. В первый раз они очутились во французской столице в 1836 г. «Маленькие Монтихо» обучались в роскошнейшем женском пансионате в Сакре-Кер, откуда их забрали из-за разразившейся эпидемии, потом уехали в Англию, там получили образование в колледже неподалеку от Бристоля, вернулись во Францию, где Проспер Мериме, друг семьи, помог им закончить обучение. Смерть отца в 1839 г. заставила их приехать обратно в Испанию: они прожили там более десяти лет и часто бывали на самых знаменитых курортах Европы. Евгения росла и хорошела. Она без устали ездила верхом, с не меньшей страстью занималась и плаванием, и фехтованием. С наступлением отрочества появились первые волнения, первые любовные разочарования. У Евгении не было недостатка в характере, она показывала себя и импульсивной, и нежной. В ней тут же признали «сильный и приветливый» нрав и «благоразумие». Но иногда она позволяла себе неожиданные вольности; ее небольшие причуды подчас шокировали. Евгении был очень несвойственен конформизм.