Венценосный раб

Король недовольно повел плечом. И от этого приходилось отказаться! А именно сегодня ему хотелось легкой, беспритязательной беседы… Уж не пойти ли к Адели?

Король взглянул на часы и покачал головой: было уже начало двенадцатого… Но тут он выглянул в окно, и это окончательно решило его сомнения. Что за чудная, теплая ночь! И как ярко светит мечтательный, таинственный диск луны!

Густав накинул плащ и пошел к Адели, с наслаждением вдыхая солоноватый воздух, которым тянуло с нагретого моря. Озаряемый луной и окутанный зеленью, мирно спал маленький чистенький городок. Вдали, почти на самом краю города, в полосе яркого лунного света белел дом, где жила Адель. Вот кокетливая береза и угрюмая сосна, словно верные стражи, приникшие к окнам спальни. Но почему в этих окнах свет? Что же она делает, почему не спит?

Густав подошел поближе и остановился против окна. Легкий ветерок слабо колыхал плотную занавеску. Вдруг та откинулась, и в окне появилась Адель. Она была в очень откровенном «дезабилье», и как ни кратковременно было это явление, Густаву показалось, будто за нею виднеется какая-то стройная фигура, одетая в расстегнутый голубой мундир. Густав сделал шаг вперед, но занавеска сейчас же упала, и Адель скрылась. Тогда, не помня себя от бешенства, король бросился в дом.

Дверь подъезда была на крючке, но Густав так бешено ударился о нее, что крючок отлетел. Король кинулся вверх по лестнице, которая вела на второй этаж. Дверь спальни Адели тоже была заперта, и, когда Густав постучался, оттуда послышалось удивленное:

– Кто там?

– Это – я! Сейчас же откройте! – крикнул он задыхаясь.

Послышалось поспешное шлепанье туфель, щелкнул замок, и в открывшейся двери показалась встревоженная Адель.

– Это – вы, Густав? Что случилось? Почему…

Но король не дал ей договорить. Оттолкнув Гюс, он кинулся в комнату.

Спальня Адели состояла из двух комнат, отделенных друг от друга аркой. В первой из них, представлявшей нечто вроде будуара, стоял стол, уставленный остатками кушаний, пустыми бутылками и грязными тарелками. Приборов и стаканов было по два. Густав обнажил шпагу и кинулся в саму спальню. Тут он принялся с бешенством искать по всем углам, даже ткнул шпагой под кровать.

– Ваше величество, что с вами? Кого вы ищете? – испуганно спросила Адель.

– Я ищу мерзавца, с которым ты только что ужинала!

– Но он, вероятно, уже спит, ваше величество! Господи, да никак вы заподозрили?.. Ваше величество! Часа два тому назад я ужинала здесь со своим секретарем, и уже никак не могла подумать, что Бьевр способен возбудить ревность вашего величества!

– С каких это пор Бьевр носит голубой мундир? Да, да! Не отпирайся, обманщица! Я сам видел, что здесь, в комнате, был кто-то в голубом мундире!

– В голубом? Но, ваше величество, вы видели вот это самое платье, которое брошено мною на стул!

Густав взглянул: действительно на стуле у окна лежало ярко-голубое платье.

Весь гнев короля сразу спал, сменившись чувством величайшего смущения и стыда. В самом деле, если бы здесь был кто-нибудь, ему не удалось бы скрыться незаметно: убегая, дружок Адели должен был натолкнуться на него.

Неужели необоснованная ревность вызвала обман чувств?

Густав был так смущен, что не знал, как ему выйти из этого глупого положения.

– Ах, Густав, Густав, – ласково и грустно сказала Адель, подходя к королю. – Как вы необузданны и как способны обидеть из-за малейших пустяков! Вы увидали с улицы что-то голубое и уже решили, что я изменяю вам. Неужели же я дала вам основания подозревать меня? Но я даже и сердиться не могу… Ревность – сестра страстной любви.

– Адель, как мне искупить…

– Ну что вы, что вы, Густав! Ведь я уже сказала вам, что не могу сердиться на вас! У вас просто нервы развинтились от всех этих переговоров, вам надо отдохнуть! Вот вернемся мы с вами в наш Стокгольм и опять заживем по-старому! Ну, подите же ко мне! Дайте же мне обнять вас, дорогой! Положите свою усталую голову ко мне на грудь… Ах, вы мой ревнивец!..

Часа через два Густав вышел от Адели. Он сам не мог понять, что творилось с ним. Ведь только что он искренне обнимал женщину, а теперь… теперь опять в груди вставали сомнения… Адель доказала ему свою невинность, и все-таки он не был удовлетворен! Может быть, и в самом деле все это – просто нервы?

Размышляя об этом, Густав огибал угол дома. Но что это белеет на высоком заборе садика? Платок? Метка «Л. Г.»?

Ларс Гьортсберг!

Этот платок был тем самым толчком, от которого выкристаллизовались истинные чувства Густава. Завеса спала с его глаз. Теперь он все понял, теперь он знал, что за женщина была эта Гюс!

V

В первый момент Густав сделал движение, чтобы броситься обратно в дом, но тут же спохватился и презрительно повел плечами… К чему? Чтобы она опять проявила свою виртуозную способность лгать? Нет, ему нужна была уверенность, и ее даст ему сам Ларс… Негодяй-мальчишка!.. Но, впрочем, можно ли сердиться на этого полуребенка? Где же было незрелому юноше устоять против чар этой сирены, умевшей отуманить ум зрелых, опытных мужчин? Нет, Ларс не виноват!