Вепрь

— С клубничным… Если ты, конечно, напечешь блинов.

— Я бы напёк, — сказал Серёжка, — да у нас нет масла, а в магазин я не пойду.

— Почему?

— Я ведь болею, ты что, забыл?

— Ах да… А мы у соседей займем. Много надо?

— Да нет, не очень. Совсем маленечко.

— Тогда я сбегаю к Серосовиным, а ты заправляй постель и одевайся.

Он снял со спинки стула Серёжкину одежду и бросил её на кровать.

Через полчаса они уже сидели на кухне и пили горячий чай из огромных кружек. На тарелке ароматно дымилась в два пальца толщиной стопка блинов, а в вазочку было налито клубничное варенье, в которое они поочередно макали блины. На столе перед ними стоял маленький сторублевый телевизор с крошечным экранчиком, на котором суетились и что-то там пищали миниатюрные чёрно-белые фигурки.

Потом они затеяли генеральную уборку квартиры. Перемыли полы и посуду, папа пропылесосил, а Серёжка надраил хрусталь и поставил кипятиться шприцы, потому что скоро должна была прийти тетя Рая Филипьева делать уколы. Потом, с чувством выполненного долга усевшись на диван, решили перекинуться в карты.

Когда пришла тетя Рая, битва в покер была в разгаре.

— Быстренько, миленькие мои, быстренько! — шумела тетя Рая. — Мне надо ещё успеть разогреть плов и пообедать!

От неё пахло морозом, мокрым снегом и больницей. Под усыпанной снегом шубой у неё был белый халат и два свитера.

— Давай, Алексей, готовься. Серёжка, неси шприцы. А ты, кстати, почему не в школе? Филонишь? Мой дуралей тоже сегодня не пошёл. Горло, кричит, болит, ухо стреляет и температура высокая. Я ему поставила градусник, потом захожу, а он его об одеяло натирает. Ах ты, балбес, говорю, ну-ка сейчас же вставай и шуруй в школу! А потом подумала и махнула рукой — чёрт с тобой, сиди дома. На улице мороз страшенный, ветрище, не дай Бог и вправду прихватит.

Сделав укол, тетя Рая ушла домой обедать. Наигравшись в карты, они тоже пообедали вчерашним борщом, дружно выпили по кружке молока и решили вздремнуть.

— Надо позвонить маме на работу, — вспомнил Сережка, забираясь под одеяло. — Пусть на обратном пути купит масла. Надо же отдать Серосовиным…

Папа провёл рукой по его волосам.

— Мама сказала, что сегодня задержится, — сообщил он. — У неё много работы.

— Всё равно надо позвонить…

— Позвонишь. Спи.

Проснувшись, он первым делом подбежал к окну и раздвинул шторы. Термометр за стеклом показывал тридцать пять градусов мороза. Ветер стих, и все на улице было белым и застывшим, только искры плясали на снегу, отражая лучи низкого дремлющего солнца, замершего в безоблачном небе. Где-то похоронно загудел невидимый реактивный самолёт, разом поглотив все остальные звуки, и стало словно бы даже темнее. Как всегда, от самолётного гула у Серёжки неприятно сдавило грудь. Задернув шторы, он быстро отошёл от окна.

— Я тоже не люблю этот звук, — услышал он и повернулся. За спиной стоял папа с книгой в руке: он, видимо, услышал шуршание раздвигаемых штор и заглянул сюда.

— Действительно мерзкий звук, правда? — подойдя к окну, папа опёрся о подоконник рукой. — От него всё внутри леденеет, а когда он стихает, словно из глубины выныриваешь и начинаешь удивленно озираться, как будто ищешь кого-то… Не знаю, может, это только у меня такое ощущение?

— У меня тоже, — отозвался Серёжка. Растёр пальцами слипающиеся глаза. — Пойду позвоню маме, — сказал он. — Пусть купит масла, надо же Серосовиным отдать.

Трубку на том конце провода сначала долго не брали, а потом подняли, но говорили куда-то в сторону. Наконец женский голос сказал:

— Да, слушаю…

Это была не мама. Серёжка знал ту женщину — он не однажды был в маминой конторе и знал многих.

— Здравствуйте, тетя Вера. А маму можно?

— Это ты, Серёженька? Здравствуй-здравствуй. А она уже ушла, мутер твоя, отпросилась сегодня пораньше. А ты что хотел, Серёжа?

— Да нет, тёть Вер, ничего. Мне мама была нужна.

— Ушла-ушла, уже минут сорок как ушла. Должна уже быть дома…

— Ничего не понимаю. — Сережка недоуменно посмотрел на отца. — Тетя Вера Ложкина сказала, что мама уже давно ушла, а тебе мама сказала, что сегодня задержится…

— Да, в самом деле странно, — опустил почему-то глаза папа. — Наверное, обстоятельства изменились и у мамы какие-то срочные дела. Ты ведь знаешь нашу маму. Вот, помнишь, и в прошлый раз… — начал он и осёкся, закусив губу.

Про какой "прошлый раз" он хотел сказать, Сережка так и не понял.

— Там по телевизору какое-то кино детское идёт, — замялся отец. — Интересное, про браконьеров. Пошли посмотрим?

В его голосе чувствовалась напряженность, но Сережка не обратил внимания. Услышав про фильм, сын кинулся в комнату и упал на диван перед телевизором. Он не видел, как отец рукавом рубашки вытирает пот со лба.

…Мама пришла около восьми вечера. Остановившись на лестничной площадке поболтать с соседкой, она смеялась и что-то громко рассказывала. Сережка понял, что у неё сегодня хорошее настроение. Войдя в квартиру, она в сапогах прошла на кухню и водрузила на стол сумку с продуктами. Сережка моментально подбежал и засунул в сумку нос. Там лежал пакет картошки и обмороженная курица.