Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Усиление феодального и религиозного гнета заставляло вепсов искать от него избавления, расселяясь в различных направлениях. Путь на северо-восток не был единственным. Существовал еще путь на север. Сюда и направлялись вепсы, двигаясь на этот раз не по западному, ладожскому, краю Олонецкого перешейка, а по его восточному, онежскому, краю. Они проникли довольно далеко — вплоть до низовьев рек Шуи и Суны, заселили (во всяком случае частично) Заонежский полуостров. Здесь, смешиваясь постепенно с карельскими выходцами, добиравшимися сюда в несравненно меньшем числе, чем в восточное Приладожье, вепсы сыграли роль основного субстрата в процессе формирования второй южнокарельской этнолингвистической группы — карел-людиков. Последняя волна этой последней крупной вепсской миграции за Свирь (приблизительно около XIV столетия) затухла почти сразу же после переправы через реку. Она вовсе не испытала карельского влияния, и составлявшая ее группа вепсского населения сохранила свою этническую принадлежность.

Судьба исторически различно сформировавшихся групп вепсского народа сложилась по-разному. Если основная часть вепсского народа на коренной территории его обитания, раскинувшейся по обоим берегам Свири, в силу компактности расселения, в силу того, что наиболее массовые и мощные потоки русского колонизационного движения обошли ее стороной, в силу, наконец, сравнительной удаленности от государственных границ, избавившей вепсов от военных разорений, сумела сохранить свой язык, свою культуру, свою этническую самостоятельность, то о других группах вепсского населения, покинувшего земли в Межозерье, этого сказать нельзя. Все они в большей или меньшей степени, а в иных случаях и полностью, утратили свое этническое лицо, приняв участие в этногенезе других народов. Движение на север привело к контактам с родственными по языку и культуре карелами, что в конечном итоге имело следствием образование двух южных ответвлений карельского народа — ливвиков и людиков. Движение на восток и северо-восток, — на первых порах чрезвычайно успешное, имело своим результатом оформление культуры Чуди-биармийцев. Однако позднее под двусторонним напором русских колонистов, игравших в этом процессе заглавную роль, и переселенцев коми, осваивавших Удорский край, вепсские засельщики Заволочья, очень немногочисленные и расселившиеся на громадных пространствах, подверглись длительному этнокультурному воздействию, конечным итогом которого была их полная ассимиляция новопришельцами.

И все же, как можно видеть, усилия вепсских землепроходцев и открывателей Северного края нс оказались бесплодными и не пропали даром. Древние вепсы, как верно отметил Д. В. Бубрих, были подготовителями распространения русской государственности на обширных пространствах Севера. Они явились сюда как разведчики и первыми по-новому осваивали, обживали занятые земли. Они принесли сюда свою культуру, оседлый земледельческий быт. Они открыли дорогу последующему колонизационному движению русского народа, закрепившему и развившему далее их первоначальные успехи в деле пробуждения дотоле нетронутого богатейшего края. Они передали тем, кто за ними последовал, свой опыт, свои навыки в хозяйственной деятельности. Они, наконец, влились в состав более многочисленных колонистов, в частности русских, обладавших более высокой культурой, приняв таким образом участие в этногенезе западных ответвлений коми-зырян и северных великоруссов.

Оценивая направления и характер культурных и этнических связей вепсов на более позднем этапе, в эпоху позднего феодализма, нетрудно прийти к выводу, что здесь имели место два далеко не равнозначных, но в то же время очень важных для понимания хода этнокультурного развития изучаемого народа факта: всестороннее русское влияние, обусловленное тесными территориальными, экономическими и иными взаимодействиями, и карельское влияние, относительно слабое и эпизодическое, вызванное чрезвычайными обстоятельствами — переселением карел в XVII в. из области их первоначального обитания на территорию России, в частности, в небольшом числе и на земли вепсов. Результаты обоих этих контактов, разумеется, оказались различными. Если приселение к основному вепсскому массиву небольшого числа карельских выходцев способствовало лишь некоторому освежению и укреплению древней этнической и культурной близости, то постоянные и систематические связи с окрестным русским населением повлекли за собою заметную перестройку в ряде сторон вепсского культурно-бытового уклада.

Вепсы заимствовали от русских тип жилища, многие элементы одежды и украшений, ряд черт в составе и приготовлении пищи, важные стороны свадебного и погребального обрядов, основную форму религии, большое число сюжетов и образов фольклора и прикладного искусства и т. д. В структуре их общины, патронимии и семьи нетрудно заметить сходство с аналогичными институтами северных великоруссов. Этому в большой степени способствовало единство, тожество социальных условий, в которых жили оба народа и развивались их культуры.