Верь, люби, живи! (сборник)

Отец сидел, опустив голову с кудрявыми черными волосами и просвечивающей сединой – «соль с перцем», и не смотрел на своих женщин. Гриша был еще интересным мужчиной. Бывший военный – полковник в отставке, он сохранил выправку и стать. Вся его жизнь заключалась в любви к Кларочке, которая создала из него короля в семье. Дочери знали, что все решает мама, но папа был на троне. Он очень любил и баловал своих женщин. Всю военную мишуру Клара научила его оставлять за порогом. Дома это был веселый, покладистый, добрый и интеллигентный мужчина, а в армии – первый матерщинник, балагур с сослуживцами и строгий с подчиненными начальник.

Накрыв стол, Клара продолжала свой рассказ, как будто и не прерывалась на приезд младшей дочери...

Родители обрадовались возвращению Клары. Но Фаина заметила грусть в глазах дочки. У матери была манера реагировать на события по-своему. Она даже не подала виду, что что-то изменилось, хотя в душе была счастлива, что дочь снова дома. Ну а радости отца не было предела. Он достал из шкафа конфеты, правда, соевые, но в семье любимые, и подсунул дочке.

– Поешь сладенькое. Это успокаивает... Вот я мальцом был на детском празднике в богатой семье. Адвокат Кац, у него дочка Софочка. Ее день рождения был, танцевала она с детьми в зале в кисейном платьице (его мой отец сшил, а вместо платы попросил пустить меня в дом), ну вот кружится она, кружится, музыканты играют – и вдруг упала, коленку расшибла. Ай-ай! В слезы! Если б я, Кларочка, так плакал, меня бы отец пришиб, да-да! А папаша ее (ой, и богатый человек!) вошел в зал и осыпал ее разноцветными конфетами. Я этот конфетный дождь всю жизнь помню. Никогда я не мог, красавица моя, устроить тебе такой чудесный праздник, – с грустью и чуть ли не с извинением сказал он.

– Папочка, миленький, все хорошо. Я спокойна. Правда!

– Да я вижу! – Он обнял единственное дите, и глаза его увлажнились. Яков стал слезлив, и в семье это знали. Отцу Клара сказала, что взяла академический отпуск.

Мама же не поверила ее сбивчивой речи, но ничего не спрашивала у Клары.

И только вечером, увидев, что дочка не пошла на учебу, предложила:

– Поедем со мной в Минск? Я хочу мальчикам на нашем кладбище памятник поставить.

– Конечно, мамочка!

По дороге в купе Клара рассказала про Толика и его обвинении в воровстве.

– Отпусти это. Все вон из памяти. Не думай о нем!

– Да я же люблю его!

– Он тебе не пара. Выбирай жениха по себе, выходить замуж лучше за ровню. А у тебя что вышло? Ты портного дочь, а он из профессорской семьи. Ты была бы тормозом в его карьере.

– Ну, что за глупости ты говоришь, мамуля! – сказала Клара и вышла в коридор. Мать с сочувствием и жалостью посмотрела ей вслед.

У Фаины был свой план. Они остановились у дальней родни ее троюродной сестры, которая, потеряв на войне мужа, вышла второй раз замуж за геолога Родю. А у того был сын от первой жены, которая погибла в партизанском отряде, – видный парень. Гриша окончил военное училище. В это лето молодого офицера направляли после отпуска, который заканчивался через неделю, в Германию, в Дрезден. Все произошло для Клары молниеносно: их познакомили утром, в обед она стала его женой. В тот же день он остался с ней ночевать, впрочем, уже на законных основаниях. Клара была как под гипнозом, ведь она только что рассталась с Толиком, и рана от обиды еще кровоточила, но в ее муже было столько жизни, страсти, любви, молодости, что девушка чувствовала, как грустные мысли постепенно вытесняются интересом к нему. Ей льстило, что он офицер. Она готова была уехать с ним хоть на край света, но, даже поженившись, они за оставшиеся три дня не успели оформить все документы. В тот момент Клара впервые не копалась в себе, а отдалась судьбе...

Но подсознание иногда играет с нами страшную шутку. Как только Гриша раздел ее, нежно начал ласкать, целовать ее грудь, у Клары внезапно всплыли из памяти виденья: воронка на месте гибели младшего брата, горб Игоря Степановича... Клара застонала от ужаса, а Гриша решил – от наслаждения. Она плотно зажмурила глаза, прикусила кулак, вся сжалась, чтобы не обидеть его.

Когда провожала его в Германию, смущенно поцеловала законного супруга на перроне. Облегченно вздохнула только тогда, когда поезд тронулся.

Глава 11

– Мамочка, как это страшно. И ты рассказываешь это при папе...

– Спустя тридцать лет у нас нет тайн. Я ему уже рассказала почти все...

– Почти? – спросила Нина.

– Да, девочки, даже муж не должен знать о вас все. Если вы не оставите хоть маленькую тайну, вы станете неинтересны мужу. Это будет означать, что эту книгу он дочитал до конца. Это еще один урок, девочки мои. Иди, Гриша, полей цветы в саду, мы еще пошепчемся.

– Нет, дорогая, пойду я прилягу. Устал что-то.

– Тогда, девочки, мы пойдем в сад покурим.

– Особенно Нине сейчас перекур необходим, – наконец улыбнулась Света.