Верь мне

Ко всем моим страхам добавляется опасение, что она отключится, и мне придется ее реально тянуть. Нести, конечно же, не смогу.

– Держись… Не будь дурой… У тебя еще вся жизнь впереди… С твоим Алексом, – выдаю, закусывая от боли губы.

Так закусывая, что кровь свою пью.

Всхлипываю и постанываю, когда, оступаясь, падаем с Машталер на колени. Поднять ее снова на ноги оказывается непосильной задачей.

– Ну ты издеваешься? – хриплю я. – Влада… Черт тебя дери…

Ползем, лишь бы не лежать на месте. Точнее, конечно, я ползу и тяну ее. Щекой к щеке с этой стервой, деля на двоих этот чертов холодный воздух.

– Он любит тебя… – вырывается у нее в какой-то миг нашего пути вкупе с рыданиями.

Я замираю, прекращая все движения. Шумно вдыхая, смотрю исключительно перед собой на темное небо и далекие огни. Сердце совершает остановку, тянется куда-то вниз и, отстреливая обратно вверх, заставляет меня всхлипнуть и с дрожью толкнуть:

– Заткнись.

Однако она, как идиотка, повторяет снова и снова:

– Он любит тебя… Любит тебя…

Я понимаю, что это просто новый этап ее истерики. Но неужели я, черт возьми, должна сейчас выступать еще и как психотерапевт?! У меня самой внутри апокалипсис! Почему я должна спасать еще и ту, которая хотела меня убить и которая отняла у меня любимого?!

– Это уже неважно, – заверяю ее я. – Уже неважно!

– Нет, важно…

Скрипя зубами, веду взглядом по крыше. Вижу торчащую у одного из краев лестницу и понимаю, что нужно сходить. Иначе я ее придушу здесь. Ну, или просто отрубимся, и ночью, когда температура опустится ниже нуля, замерзнем насмерть.

– Вставай, – перебиваю бессвязный нескончаемый поток истерики. – Будем спускаться на землю… Тут почти тихо… Выстрелы далеко… Влада? – рычу зло, когда понимаю, что она не собирается мне помогать.

И в который раз за этот кошмарный вечер использую какой-то запредельный резерв собственных сил – встаю сама и поднимаю ее на ноги.

Только вот дальше…

Едва мы подбираемся к краю крыши, позади нас грохочут шаги. Вздрагивая, одновременно оборачиваемся. И тотчас застываем, когда понимаем, что бегущий на нас мужчина несется не на помощь. Машталер вскрикивает и со всем отчаянием прижимается ко мне. Я же от ужаса практически не шевелюсь. Машинально приобняв ее, таращусь во все глаза на приближающегося к нам человека, пока не замечаю, что его кто-то преследует.

Все происходит в считанные секунды.

– Стой, сука! – выкрикивает Георгиев.

Но этот безумец с жутким смехом несется дальше и, поддевая руку Влады, утаскивает ее за край крыши. Меня резко разворачивает, я пытаюсь удержать ладонь, которой она вцепилась в меня, но меня просто утягивает за ними.

Я вижу ее глаза… Вижу собравшийся в них адский страх.

Выстрел… Выстрел… И кто-то дергает меня в противоположную сторону. Наши с Владой ладони разъединяются. Я слышу ее крик и невольно вторю ему, пока не приземляюсь спиной на крышу. Один этот удар выбивает из легких воздух, а уж когда на меня следом валится Саша, кажется, что внутри что-то лопается, и удушье становится мучительным.

– Соня… – сипит он отрывисто.

Встречаю направленный на меня взгляд за мгновение до того, как видимость размыливают слезы. Сердце раздувается, заполняя все пространство под ребрами. И мне вдруг становится так тепло, так хорошо и так спокойно… Пока я не осознаю, что согревает меня льющаяся из груди Георгиева кровь.

Боже… Нет…

Нет же…

Нет… Нет… Нет…

Еще через мгновение я понимаю, что Саша роняет мне на плечо голову и обмякает.

Я обхватываю его широкие плечи руками, обнимаю, суетливо двигаю ладонями по спине... Никаких реакций в ответ.

– Нет… Не-е-е-е-т! – направляю в небо бессильный вопль боли, едва в легких появляется кислород.

Боже мой, нет… Нет…

Но… Реальность жестока.

Вот он… Настоящий поцелуй смерти, убивающий сразу двух человек.

– Бросай оружие и медленно опускайся на колени, иначе я буду стрелять! – звучит где-то рядом с нами голос Шатохина. – Ах ты тварь… Стреляю!

А дальше раздаются те самые хлопки, которые сегодня частят как фейерверки. Кто-то стонет и с грохотом валится. Но это уже не важно.

Ничего больше не важно.

42

Пожалуйста, только не он…

© Соня Богданова

«Господи, этого не может произойти… Пожалуйста, только не он… Боже мой… Боже мой!!!» – снова и снова в моей голове разгон от тихой душевной мольбы до отчаянного крика ужаса.

Вокруг нас резко становится светло. Кажется, будто наступило утро. Но я понимаю, что это невозможно. Близится ночь. А то, что озаряет мир сейчас, всего лишь вспышки мощного искусственного света, когда стрельба вокруг прекращается, и территорию, судя по звукам сирен, наполняют пожарные, «скорые» и полицейские машины.

Неподалеку от нас, создавая бурные потоки ветра и оглушая невообразимым гулом, садится вертолет. И только после этого я вспоминаю, что на этом участке крыши находится посадочная площадка с тем самым международным обозначением «Н».

– Все хорошо, – шепчет мне Даня, когда врачи скорой помощи, игнорируя мои протесты, снимают с меня Сашку. ­– Они забирают его, чтобы оказать помощь. Все будет хорошо, Сонь.