Верь мне!

Она смеялась и была великолепна в чудесном шелковом плаще нараспашку, который распахнулся под легким порывом ветра, демонстрируя головокружительное вечернее платье с глубоким вырезом, из ткани цвета океанской волны, такие волны он видел в Вейлер Бич на рассвете. Они подшучивали друг над другом по поводу их очередного опоздания на коктейль. Зекери видел, как ее невероятно стройные ноги, затянутые в черные чулки, исчезают в автомобиле. Джейк, назвав ее «любимая», сел рядом с ней. Они умчались в дождливую мглу, и Зекери возненавидел этого парня лютой ненавистью.

Привратник, гордый своими постояльцами, сообщил ему, что это мистер и миссис Джейк Олстон, а их новорожденный ребенок находится в квартире наверху с няней. После этого его ждал бесконечно длинный унылый уик-энд.

Видя, что Адам крепко спит, они вышли в гостиную.

Элисон смущенно остановилась у камина, устремив взгляд на портреты, стоящие на каминной полке.

— Это, должно быть, Стеффи.

Она повернулась к портрету Джерри.

— А это — твой брат, — произнесла она осторожно, взвешенно, опасаясь… чего? Он не мог понять.

Он подошел к ней вплотную и взял ее левую руку, разглядывая обручальное кольцо. Зекери почувствовал, как она задрожала, когда он начал медленно вращать колечко вокруг ее пальца, теряя контроль над собой.

— Давно ты замужем?

— Мы с Джейком поженились, когда я вернулась в Чикаго. Так было легче усыновить ребенка.

Ей было явно не по себе, когда она говорила об этом. Но Зекери не обращал внимания на ее смущение. Пусть она чувствует себя не в своей тарелке. Пусть. Никто ведь и не говорит, что жизнь — справедливая штука. Он сам не отважился бы это утверждать. Итак, этот «С любовью, Джейк» оказался счастливчиком. Сукин сын. А почему бы и нет? Она выбрала то, что получше. Парень великолепно смотрится и наверняка богат.

Он стоял молча, не зная, что делать, ему не хотелось отпускать ее пальцы. Он мог думать только об ее ореховых глазах и о том, как он хочет ее. Но бешеная, холодно-злая часть его души, которую мучила неистовая ревность, хотела другого — прогнать ее, ударить. Зачем она здесь, черт бы ее побрал!

Ее ответ почти лишил Зекери присутствия духа, а когда она провела ладонью по его руке, он почувствовал, как судорога свела загоревшуюся огнем от ее прикосновения кожу.

— Меня послал к тебе Джейк. Он сказал, чтобы я не возвращалась, пока не повидаюсь с тобой.

И тут — невероятно! — она встала на цыпочки и поцеловала его, и поцелуй этот был смелым и многообещающим.

У ног Зекери разверзлась пропасть. Так ее прислал муж?! Но зов в ее глазах лишил его всякой осторожности, и он отогнал беспокойные мысли. Его больше не занимал вопрос, почему она пришла; главное — она была здесь.

— О Боже, Чикаго! — выдохнул он. — Ты уверена в том, что говоришь?

— Верь мне! — ее дыхание обожгло его губы.

Казалось, сердце Зекери выпрыгнет из груди. Каким-то образом они очутились в спальне, и он поцеловал ее страстно, настойчиво, глубоко и начал раздевать. А она отвечала ему таким же открытым, полным, принимающим его поцелуем. Его пальцы справились уже со всеми пуговицами, и льняное платье с легким шелестом соскользнуло на пол, а за ним туда же упало персико-розовое нижнее белье, обнажая гладкую шелковистую кожу.

— Боже, я мечтал об этом тысячу раз, — шептал он, прижимаясь ртом к ароматной коже. Память не подвела его — ее губы были мягки и податливы, ее пальцы запутались в его волосах. Обнимая ее, ощущая ее так близко, рядом с собой, Зекери пил глубокое живительное дыхание, вдыхал запах ее кожи, невероятно мягкой и нежной, а потом опять начал целовать ее губы долгими, глубокими поцелуями, боясь остановиться.

Он рывком сорвал со своей мятой постели легкое одеяло и уложил Элисон на вылинявшие голубые простыни, впиваясь губами в белую душистую кожу. Он лег рядом, с наслаждением позволяя своим рукам ласкать ее теплое нагое тело, в то время как его язык исследовал влажную, маслянистую пещеру ее рта, пробуя на вкус горячую ароматную слюну. Наконец он мог прижать к себе все ее мягкое нежное тело.

Это происходило наяву, и ему было хорошо, как никогда. Тихие вздохи и стоны, запахи разгоряченных тел, острые ощущения дерзких пальцев, отважного языка, влажного, скользящего, чуть касаясь кожи, рта, шепчущих в забытьи губ — весь этот древний интимный язык любящей пары, затерянной в вечности, язык таинства, которое происходит столь редко, может быть, только однажды, когда боги особенно добры и снисходительны к двум людям, предавшимся радостному любовному сумасшествию впервые друг с другом.

В неясных сумерках их тела слились в одно, но Зекери и этого было мало. Он жадно хотел, чтобы она была еще ближе, хотел задушить ее в своих объятиях, охватить ее всю руками, коснуться разом всех уголков ее тела. Боже, она была невероятно хороша! Еще в Белизе, худая после болезни, она выглядела великолепно. А теперь, поправившаяся и внутренне раскованная, она была во много крат роднее и желанней.