Верь мне

Он и не заметил, как направился дальше и очнулся лишь у поворота, за которым была спальня Гильема. Оборотень уже не первую ночь стоял здесь и размышлял. Глупо было отрицать, что он с радостью расправился бы с негодяем, останавливало только нежелание ранить любимую.

Раздался скрип петель и шаркающие шаги — слуга Гильема закончил помогать хозяину и ушел, это повторялось каждую ночь. Он остался один, достаточно было зайти и разорвать глотку. Велор уже чувствовал теплую кровь во рту, но быстро понял, что нельзя оставлять волчьих следов. Убийство должно напоминать несчастный случай, и пусть тогда Большеглазый докажет, кто это сделал.

Огонь напротив мирно горел, словно показывая правильность затеи. Тут Велор с удивлением обнаружил, что на мгновение решил подчиниться колдуну. Нет, Арель и так натерпелась, нельзя ее мучить. Оборотень пытался заставить себя уйти, но будто прирос к стене. Гул давил на уши, иногда в нем раздавались слова — слишком тихие, чтобы разобрать. Вспомнился ночной разговор и предостережения Большеглазого насчет Гильема; опасаясь расстроить Арель, Велор рисковал подвергнуть ее опасности, брат же собирается отнять треклятые крепости. Да еще угроза брака с королевским избранником, которую развеет траур.

Вдруг стена шевельнулась. Нет, это оборотня повело в сторону. В последний момент он встрепенулся и застыл, ошарашенный резким пробуждением. Тело требовало отдыха и не удавалось вспомнить, сколько он простоял здесь, пялясь на огонь. Нужно спать, но нельзя. Боги… Велор постучал затылком о стену, молясь дать ему ответ, как поступить.

Эпилог

Из Крос-Дарад все строения выглядели маленькими. Велор привык к этому и испугался, оказавшись на улице; высокие дома, похожие на башни, вытянутые постройки, темные окна и тяжелые крыши — все стало огромным и нависало над головой. Постройки стояли плотно друг к другу и будто не желали отпускать гостей. Покрытый сколами камень напоминал кожу, изуродованную шрамами. Вокруг постоянно мелькали люди, в основном чародеи в красных сутанах и хмурые слуги, которые не упускали возможности понаблюдать за происходящим у входа в Кровавую башню.

Велор не обращал на них внимания и сосредоточился на своем занятии.

— Нет, туда, — крикнул он и указал на дальний угол телеги.

По ней ходили двое воинов в черном, неуклюже переступая через сундуки. Они держали большой ящик и не заметили, куда указывал оборотень.

— Туда, — повторил он, стараясь не произносить лишних слов, чтобы не выдать себя.

Привыкшие к странностям воины и не думали присматриваться к рослому незнакомцу. Не интересовало их и то, зачем он с ног до головы закутался в черный плащ, когда солнце так пекло. Велор то и дело поправлял капюшон на голове и взмахивал полами, впуская свежий воздух. Плащ полыхал на нем, однако счастливое предвкушение сглаживало все неудобства.

Убедившись, что ящик пристроен верно, оборотень подошел к карете, запряженной четверкой гнедых лошадей. Массивные колеса были обиты железом, чтобы легче перенести дальнюю дорогу, а квадратный кузов покрывала черная краска. Калсан уверял, что цвет защитит от грабителей — кто осмелится напасть на повозку чародея? С Велором и Ареллой также поедут его воины для охраны, что злило оборотня. Хотелось забыть обо всем и не волноваться из-за слуг коварного чародея.

К козлам кареты веревками были привязаны ящики, и Велор стал проверять узлы. Зачем им тащить столько барахла и людей, которые будут лишь тормозить? Вот бы бросить повозки, посадить Ареллу на коня и отправиться к ее крепостям вдвоем. Оборотень отвлекся и бездумно скользил пальцами по веревке, представляя, как они будут идти через леса, купаться в реках, а ночью падать на траву и чувствовать, как расслабляются изнуренные мышцы. Что могло быть прекраснее треска костра, уханья сов и сочного мяса во рту? А пробуждения под кронами, когда солнце слепит глаза, а вокруг шелестят листья?

Между тем из Крос-Дарад вышел Калсан. Он сощурился из-за ярких лучей и расстегнул верхнюю пуговицу своей туники. Коралловый бархат вдруг стал тяжелым и душным, а пояс неприятно сдавил талию. Ничего не поделать — удел высокородных и приближенных к власти людей, которые всеми силами показывали, что отличаются от простонародья даже в таких мелочах, как чувство жары. Рассматривая забитую телегу, Калсан улыбнулся: быстро же Велор справился, ему явно не терпится уехать. Сам он замер у кареты и вряд ли заметил приближение чародея.

— Думаю, прощаться не стоит, ведь мы скоро увидимся, — сказал Калсан.

Оборотень вздрогнул и очнулся. Он принялся толкать ящики, проверяя, не отвалятся ли те на кочках, вкладывая в движения всю силу, чтобы выплеснуть недовольство.

— С чего это? — буркнул Велор.

— Я собираюсь в ближайшее время посетить вас.

— Зачем?

Оборотень резко повернулся и увидел доброжелательную улыбку Калсана — одно это вызывало желание взять его за одежду и встряхнуть, чтобы и думать забыл о них с Ареллой.

— Ты ведь хочешь домой, к родным?