Верь мне, Есения (СИ)

Я уже готовлюсь сделать первый шаг, с напряжением ожидая сигнала старта, когда внезапно появляется стойкое чувство чужого, колючего взгляда. За шиворот будто плеснули ледяной водой, вызвав нервную дрожь. Ежусь от неприятных ощущений и опасливо оборачиваюсь назад. Так и есть. Группа старшекурсников не спеша бредет к выходу, и только один из них, в котором я узнаю давешнего блондинчика, неподвижно замер, смотря в упор на меня. А, поймав мой взгляд, зло прищуривается и гневно сжимает от злости кулаки. Мне крышка…

Парень явно пострадал от моих манипуляций, его шикарная длинная грива укоротилась едва не наполовину, ручаюсь, из-за окрашивания в веселенький нежно-голубой цвет. Такое не прощают! Но еще хуже, что, заметив странное поведение блондина, к нему подходит его друг, дабы увести с поля, а когда это ему не удается, начинает искать причину. А причина — вот она, я! То, что другом оказывается Кейн, непонятным сожалением отдается в сердце.

Глава 15

Пронзительный звук свистка разом сбрасывает наваждение, друзья уходят, а я, развернувшись, бросаюсь бежать, понимая, что потеряла несколько драгоценных секунд на старте.

Сегодня я финиширую последняя, так и не сумев сократить разницу, но в других упражнениях все же удостаиваюсь сдержанной похвалы от мастера Рассела. Тренировка выжимает из меня не только последние силы, но и лишние мысли и переживания.

Ну, подумаешь, друг. И что с того? Смазливая мордашка и пара реплик еще ничего не значит. Он, наверное, со всеми такой дружелюбный, и в том, что мне понравился, нет ничего удивительного… Как понравился, так и разонравится. Теперь главное им уже обоим на глаза не попадаться. Хотя, если у нас факультатив в это время планируется на постоянной основе, то это будет весьма проблематично…

Быстро сбегав после тренировке в душ и поняв, что до закрытия библиотеки осталось чуть меньше часа, со всех ног припускаю туда.

Ухольники, ухольники… Вот же скрытные твари. О них удручающе мало написано в книгах. Информацию приходится собирать буквально по крупицам.

Оказывается, это мелкая, пакостная, условно опасная нечисть, которая живет в болотистой местности Ледании. Развлекается тем, что заманивает заблудившихся путников в непроходимую чащу, подражая голосам людей, как правило, тем, которых хорошо знает жертва. Обладает слабыми ментальными способностями и пугливым характером, стараясь воздействовать лишь на одиноких странников.

Мне, все же удается слепить довольно-таки приличный доклад, несмотря на гневно шипящую над ухом библиотекаршу. Она-то, скорее всего, рассчитывала смыться домой пораньше сегодня, а тут на тебе, такое счастье в виде меня любимой привалило, и сидело же до последней минуты.

Ручаюсь, когда я, наконец, заканчиваю работу и, попрощавшись, сваливаю в общагу, в спину мне летит не одно гневное проклятие из уст почтенной мистрис Баум.

В комнате я застаю воистину потрясающий восхитительный бардак. Весь пол возле кровати моей соседки усеян всевозможными нарядами, коробками из-под шляпок и ботинок, чулками и перчатками. Сама же Юлалия сидит на ковре, поникнув от тяжести горестных и жизненно важных дум.

— К нам вторглись монголы и учинили погром? — спрашиваю, осматривая все это безобразие.

— Кто? — вскидывает голову соседка. Локоны, тщательно уложенные и аккуратно завитые, подпрыгивают, как пружинки, забавно колыхаясь вокруг лица.

— Не важно, — отмахиваюсь от вопроса и присаживаюсь возле нее. — Что случилось?

— Меня бросил жених, — утыкается мне в плечо соседка. — Обещал жениться-а-а-а! Обещал дождаться-а-а-а! — заунывно подвывает она, щедро орошая мою блузку слезами. — Я уже ехать домой собралась, а он, гад эдакий, телеграмму прислал, что между нами угас огонь, и его сердце принадлежит другой. В глаза мне сказать побоялся, подлый трус!

Завывания сменяются горькими рыданиями. Плечи Лали сотрясаются от всхлипов. Я, опешив от обилия столь личной информации, свалившейся на мою голову, утешающе похлопываю девушку по спине. Успокаивать мне не часто приходилось, и теперь я чувствую себя немного неловко.

Лично я считаю, что грош — цена такому жениху, и пускай катится на все четыре стороны, только вот не скажу же я это самое несчастной соседке. Она так убивается по нему, что эти слова будут звучать насмешкой и неуважением к ее чувствам.

Впрочем, Юлалия и сама кое-как успокаивается, еще раз осыпав неверного жениха злостными ругательствами и, напоследок громко шмыгнув носом, отстраняется.

— Спасибо, — ворчит она, немного стесняясь своего бурного проявления чувств. — Я твою сорочку испортила, извини.

— Ничего страшного, — поднимаюсь на ноги и принимаюсь переодеваться в домашнюю одежду. — Я все равно ее собиралась постирать на выходных.

— А ты… тебе случайно не нужно никуда завтра? — внезапно спрашивает соседка, и, видя мое изумление, опускает глаза и совсем тихо заканчивает. — На рынок, например, или в магазин… Я бы с тобой сходила… Отвлеклась…