Верь мне (ЛП)

— Сюда, мисс Астон, — произношу я, кладя руку на ее талию — едва ли касаясь ее вообще — и направляю ее к парадному входу к предангарной площадке, где трап уже ждет нас у самолета агентства.

Саша отодвигается вперед от моей руки, может, чтобы избежать контакта со мной. Выжидаю момент, чтобы задаться вопросом, нравится ли ей прикосновение или нет. Информацию об этом я скоро раздобуду, так что отмахиваюсь от мысли и указываю девушке проходить первой, когда мы достигаем трапа.

Я позволяю ей отдалиться от меня вперед на несколько шагов, чтобы я имел возможность полюбоваться на ее задницу, и я только-только собираюсь зайти в самолет сразу же за ней, когда Мадрид, шаркая ногами, становится у меня на пути.

— Не будь свиньей, — шепчет она, проходя мимо. — Она не тот тип девушек.

— Мадрид, — вздыхаю я, желая сказать ей заткнуться, на хрен. Но Мадрид находится не под моим руководством. Она здесь, чтобы убедиться, что ничего неподобающего не случится. К сексу это не относится, конечно же. Речь идет о законной стороне дела. Я не собираюсь делать каких-то предложений. Или обещаний. Я не собираюсь — как акцентируют мой начальник из Вашингтона — становиться ей другом, злить ее или загонять в угол, что могло бы заставить ее уйти или ответить силой.

Почему бы нам просто не убить ее? Вся суета сразу же уляжется. Думаю, они боятся того, что ее друзья могут сделать в отместку. Или, может быть, золотая жила информации стоит всех этих мер предосторожности и риска?

Единственная другая идея, о которой я могу подумать, это то, что они на самом деле хотят, чтобы она присоединилась к агентству.

Мы занимаем наши места, Саша с одной стороны длинной кушетки, а я на кресле лицом к ней. Не могу пропустить возможность посмотреть на нее. Она тут же застегивает на себе ремень безопасности и не глазеет на внутренний декор самолета. Этот самолет может вместить двадцать-двадцать два человека, и при этом все будут чувствовать себя комфортно. Здесь имеется небольшая столовая зона или милая кухонька. В обслуживающем персонале насчитывается всего пять человек: двое в кабине пилота и трое здесь.

Саша закрывает глаза и снова скрещивает ноги. В этот раз я в открытую пялюсь на нее. Мадрид просит апельсиновый сок и не уделяет мне внимания. Саша открывает глаза, ловит меня с поличным, а затем привлекает внимание ближайшей стюардессы.

— Я слышала, у вас есть апельсиновый сок?

— Да, мэм, — отвечает та. — Вы тоже хотите?

— Да, — отвечает Саша со вздохом. — С водкой, пожалуйста.

Я улыбаюсь этому.

— Вы бунтарь, мисс Астон?

— Я — палеонтолог, агент Джекс. Я провожу время, копаясь в земле в поисках древних костей, надеясь найти хоть маленький кусочек, чтобы мой день обрел смысл. Я живу одна в хорошем большом доме, и все мои друзья занимаются тем же, чем и я. Так, как вы думаете, я — бунтарь?

Я подмигиваю ей с улыбкой. Она втягивает подбородок, словно это обидело ее. Скорее всего, Мадрид права. Она не тот тип девушек. Но то, чего ей не хватает для общественного бунтарства, она компенсирует профессионализмом. Дело не в раскопах. До чего же это скучно. Но она не упоминает свои связи с хакерами и киллерами.

— Думаю, у вас есть потенциал, мисс Астон.

Она переводит взгляд на Мадрид, а когда я смотрю на Мадрид, она шевелит губами, произнося что-то пренебрежительное обо мне.

— Агент, — произношу я, прерывая ее на полуслове.

Но когда я смотрю обратно на Сашу, она улыбается Мадрид, словно обе разделяют секрет.

Девушки.

— Хотите увидеть недавние фото Ника Тейта, мисс Астон? — спрашиваю я, снова беря власть и контроль в свои руки. — У меня есть одно. Мадрид, принеси мой кейс.

Мадрид выдувает воздух, расстегивая ремень безопасности, проходит к тумбочке, берет кейс, передает его мне, а затем садится на место, пристегиваясь как раз перед тем, как подают напитки, и капитан начинает выводить самолет к полосе.

Саша пялится на кейс в моих руках, затем снова обретает свою сдержанность.

— Сколько дней этому фото?

— Три месяца, — отвечаю я, а затем добавляю: — Мы думаем, оно было последним, что инсайдер прислала нам прежде, чем исчезнуть.

— Прислала? Это была девушка? — У Астон большие проблемы с тем, чтобы спрятать свое презрение к половой принадлежности моего инсайдера.

— Это может быть из-за ее смерти, или потому что она предела нас. Мы не уверены.

Проходит несколько секунд, прежде чем я пытаюсь понять, ревнует она или думает, что может знать, кто был нашим засланным казачком.

Я кладу кейс на маленький столик, пока самолет набирает скорость перед взлетом. Я жду, пока он оторвется от земли, а затем открываю его и шарю рукой внутри, пока не нахожу самое новое фото и протягиваю его Саше.

Она не прикасается к нему, но перекидывает ногу и наклоняется вперед, опустив руки на бедра. Такая сдержанность для такой молодой особы. Дисциплинированность. Осторожность.

— Возьмите его, — произношу я, до сих пор держа фото вытянутым.