Верь мне (СИ)

— Поговорим? — Предлагаю просто. За то время пока мы вместе я почти ничего о ней не знаю. А так хочется, чтоб поделилась. Открылась.

— Спрашивай, что хочешь знать. — Смотрит с интересом в ожидании вопроса.

— Ну, тогда начну с банального. У тебя есть семья?

— Бьешь по больному, Илюша. — Пухлые губы усмехаются, демонстрируя чуть выделяющиеся клыки, словно у дикой кошки. Но вот в глазах я вижу горький осадок. — Моя мама была любовницей женатого мужчины, — отставляет кружку с недопитым чаем. — Я незаконнорожденная и росла только с мамой. Отец… периодически мелькал в моей жизни. Выделял деньги, чтобы мы ни в чем не нуждались. Дарил подарки на день рождения. Я не могу назвать его плохим отцом, но и хорошим тоже язык не повернется. Когда мне было семнадцать, мама заболела… отец организовал лучших врачей и больницу, но ее не удалось спасти, и через полгода она сгорела от болезни. — Протягиваю руку, сжимаю в немой поддержке холодные пальчики. — Но за то, что он сделал для нее, я благодарна. В конце концов, он не бросил нас в беде. Поэтому, каким бы плохим он не был, я должна вернуть долг.

— Должна вернуть долг? — Переспрашиваю, не догоняя, о чем она говорит.

Но Кира неловко улыбнувшись, съезжает с этой темы. — Давай дальше, что еще ты хочешь обо мне узнать?

Непроизвольно глажу большим пальцем нежную кожу ее руки, поднимаю глаза и задаю, пожалуй, самый интересующий меня вопрос.

— У тебя есть мужчина?

— В данный момент нет. — Морщится. Забирает руку из моего плена и поправляет волосы. Ей явно не комфортна эта тема.

— Недавно расстались?

— Больше года прошло.

— И какой дурак мог отказаться от такой шикарной женщины?

— Все до банального просто, Илья, одной «шикарной женщины» ему было мало. — Левый уголок губ вздрогнул и приподнялся вверх.

— Действительно, дурак. Хотя тут подошло бы другое более точное определение — мудак. Жалеешь? — Гляжу на ее задумчивый вид.

— Нет. — Уверенно. — Мне абсолютно не нужен мужчина, который с легкостью может променять на другую. — Нежные пальцы обеих рук сомкнулись вокруг теплой кружки.

— А какой нужен?

— У меня простая философия, Илья. Я хочу любить и чтобы меня любили в ответ. Если же нет, значит — не мое. — Пожимает плечом.

— Мне нравится твоя философия. — Тяну, улыбаясь довольно.

— А у тебя какая философия в любви? — Спрашивает, закусывая нижнюю губу.

Какая?

Никогда у меня ее не было.

По серьезному и не влюблялся ни разу, да и со службой в спецотряде как — то не до любви.

Максимум что было — симпатия. Не больше. И то временно.

Только вот сейчас, что — то сбилось в гармонии моего мира.

И Лютый, которого не за красивые глаза так прозвали, а за безжалостное отношение к противнику, поплыл, словно зеленый пацан от одной улыбки на чувственных губах, которую нестерпимо хочется попробовать на вкус.

Оказывается, Молотов, твоя закостенелая душонка еще способна на такие финты.

Просто для этого нужна «правильная женщина». Такая, которая и в огонь, и в воду и медные трубы пройдет рука об руку.

От чего — то мне кажется, что Кира из таких — исключительных.

И я с уверенностью и без колебаний выдаю, как чувствую.

— Свое не отдам и в обиду не дам. А тому, кто покусится, буду рвать глотки. — Повторяю жестче те слова, что слышал недавно от деда.

Ей не удается скрыть удивления.

— А ты жестокий человек оказывается, не Муромец.

— Только с теми, кто этого заслуживает.

В телевизоре, который все это время работал на фоне, начинает играть какой — то медляк.

В этот момент просто что-то щелкает в башке, я поднимаюсь и протягиваю ей руку.

— Потанцуем?

Втягивает воздух со свистом, встает, вкладывает пальчики. Перехватываю чуть крепче. На ее щеках румянец.

— Только я не умею. — Кидает на меня смущенный взгляд из-под пушистых ресниц.

— Я тоже. — Улыбаюсь, как дурак. Вывожу на середину комнаты, где постелен мягкий ковер. Мы оба босиком.

— Тогда как? — Кладет другую руку на плечо прямо рядом с шеей. В том месте, будто ток подвели, все волоски дыбом поднялись, и хочется поластиться словно коту, чтобы выпросить побольше нежных прикосновений.

— Как чувствуем. — Прижимаю ее к себе чуть больше положенного. Но мы же не умеем, нам простительно.

Контакт глаза в глаза.

Не зря говорят, что глаза зеркало души. У Киры они и вправду «говорящие». Вместо тысячи слов, один взгляд серо — голубых очей.

Я уже заметил, когда она злится, они больше в сталь уходят, а когда ей хорошо и она довольна как сейчас, отливают голубизной.

Мы медленно «танцуем», кружа по ковру, ее рука в моей. Наши лица так близко, что чувствуем дыхание друг друга. Места прикосновения наших тел горят огнем.

И кажется все так правильно в этот самый миг. Словно все так и должно быть.

И нет ничего другого кроме нас и этого момента. Тягуче сладкого, словно патока.

Стоит чуть подтолкнуть, мы оба сорвемся, чтобы утонуть в друг друге. И больше никогда не расставаться.

И я позволяю себе эту слабость, склоняюсь ниже, чтобы наконец попробовать ее манящие губы на вкус.

— Музыка закончилась. — Отворачивается, разрывая контакт, отступает. Ведь я и не удерживаю.