Верь мне (СИ)

— Ау, дружище, ты меня вообще слушал или только на нее пялился? А еще говоришь, что женщины тебя не интересуют, — рассмеялся Олег. — Власов, я тебе дарю на целую ночь свою лучшую сотрудницу! Чистейший ангел! Только послезавтра ее смена — верни девочку в целости и сохранности, — довольный собой, проговорил Олег и тут же махнул девушке рукой: — Лика, подойди сюда.

— Олег, ты спятил? Не трогай ее!

— И не собираюсь. Все для друга!

Хотелось от души пристукнуть Сажинского, но Макс не успел — Лика, едва держась на ногах, уже подходила к их столику.

— Да, Олег Борисович, я Вас слушаю, — неживым, омертвевшим голосом проговорила девушка, не сводя глаз с Макса.

— Знакомься, это Лика! — Олег не без труда вылез из-за стола и приобнял девчонку за плечи, подталкивая к Максу. — Как тебе? Красивая девочка, правда?

— Олег, ты пьян, угомонись.

— А разве это мешает мне ценить красоту моих сотрудниц? Макс, ну прекращай святого корчить! Ликуш, у меня к тебе маленькая просьба, — уткнувшись подбородком в плечо девушки, жалобно проскулил Сажинский. — Вот этот сердитый товарищ меня уже порядком притомил своим занудством! Представляешь, пытается меня уверить, что женщины его совсем не интересуют! Сделай с ним что-нибудь, а? Я выпишу тебе хорошую премию.

— Олег, ты успокоишься сегодня? — не выдержав, рявкнул Макс.

— Успокоиться надо тебе, Макс!

Лике нет дела до отношений уголовника с женским полом — она пыталась избавиться от посторонних рук на себе. Тщетно. Пьяный Сажинский вцепился будто клещ.

— Олег Борисович, Вы действительно пьяны и не понимаете, что говорите. Уберите руки!

— Бу-бу-бу, какие мы строгие! Малышка, я очень хорошо тебе заплачу и обещаю, никто ничего не узнает, твоя репутация ангелочка не пострадает.

— Вы спятили!

— Лик, ну хватит, а?

Попытки увернуться успехом не увенчались. Хоть и пьян он, а руки крепкие, цепкие… Одной — к себе прижимает, другой — грудь гладит. Потянулся к пуговице на Ликиной жилетке:

— Ну смотри, какая девочка, Макс!

Казалось, Олега забавляет измываться над несчастной девушкой, что откровенно паникует и едва не плачет, пытаясь избавиться от его рук и застегнуть рубашку. Она вырваться хочет — а не может, царапается — без толку, ногой ударила — в ответ он лишь сильней к себе прижал и на ушко шепнул, что за еще один такой удар ноги ей переломает. Ловко расстегивая пуговицы на одежде Лики, он как сумасшедший смеется и не понимает, насколько гнусно и совсем не забавно сейчас все это выглядит.

— Олег, прекращай, — рявкнул Макс, испытывая самое настоящее отвращение к разворачивающемуся на его глазах действу.

Не прекратил. Улетела в сторону жилетка, а следом полетела сорванная с девчонки рубашка. Прижимая к себе трепыхающуюся Лику, Сажинский не без наслаждения провел по кружеву на ее груди:

— Макс, ну глянь, неужели не нравится? Лик, да хватит верещать, свои же люди!

Власов отвернулся — да пошли бы они оба куда подальше… Плевать ему на Горскую — пусть папаша ее защищает. А вот от Олежки он такого не ожидал. Это вообще-то статья! Впрочем, тоже плевать — пусть делает, что хочет.

А девчонка визжит как резанная, когда Олежкина ладонь проходится по ее спине, нащупывая застежку бюстгальтера. Лика кричит, бьется и зовет на помощь. Только на помощь никто ей не спешит — в дальнем конце зала охранники молча смотрят, как раздевают ту, что еще пару часов назад угощала их ароматным кофе. Они ей не помогут — никто не станет заступаться за девчонку, рискуя рабочим местом; плевать им на крики ее и жалкие попытки выбраться из чужих рук… Чуть придушив, усмиряя, Сажинский задрал юбку и коснулся ладонью бедра.

— Ну ты чего, Лик? — рассмеялся он, целуя оголенное плечо, заставляя жертву биться еще отчаяннее, кричать — еще громче.

Еще мгновенье, и юбка с разорванной молнией сползла по ее ногам на пол, являя миру белые хлопковые трусики с забавным котиком на причинном месте. Да, Лика явно не готовилась к интиму на работе.

— Ух ты, — заметив рисунок, Олег потянулся к розовоухому зверьку. — Макс, ну говорю ж, не девочка — ангел! Ты глянь, какая прелесть у нее!

Власову плевать. И рассматривать копию Каринки нет ни малейшего желания.

— Ну и черт с тобой, — выругался тогда Сажинский. — Не хочешь — дело твое, а я не откажусь от этого лакомства!

Доля секунды — и трепыхающаяся Лика придавлена к столу. Еще секунда — и под очередной отчаянный визг приспущены ее трусики.

Охранники поспешили ретироваться в свой уголок, не желая смотреть, как их шеф будет иметь девчонку, позабыв, что здесь он вообще-то находится не один. Макс, не зная, куда себя деть, подумывал, что самое время свалить, не дожидаясь кульминации Олежкиной страсти. И он свалил бы… Только девичья рука перед его носом, маленькая, бледная, с едва заметными следами синяков, оставленными им самим неделю назад, отчаянно царапает не стол, а его вроде бы равнодушную к происходящему душу.

— А знаешь, я согласен! — вдруг заявил Макс, вставая из-за стола.

Как-то неожиданно легко оказалось выцарапать девчонку из жарких объятий друга. Вот только Лика, оказавшись в руках Власова, забилась еще сильнее.

— Отпусти меня!